Беженцы из Славянска: «Что теперь? Не знаем пока»

Елена — продавец, ее мама, Светлана Ивановна, — давно уже на пенсии. В минувшие выходные они обе, совершенно неожиданно для себя, оказались в Москве. Вернее сказать, они никак не рассчитывали, что в принципе пересекут российско-украинскую границу, находящуюся в сотнях километрах от их города. Ну, а уж оказавшись на "другой" стороне, дальнейший маршрут им был в принципе понятен. По счастью, в Москве давно уже живет старшая дочь Светланы Ивановны, так что проблем с первоначальным обустройством не было.

Интересно, что старшая — Вероника — родилась в Одессе, но, когда ей было пять лет, семья переехала на Крайний Север России, где уже и появилась на свет Елена, потом вместе с родителями вернувшаяся на Украину. Какое это тогда имело значение? А вот теперь — "украинка" по рождению давным-давно гражданка России, а "россиянка" — наоборот, обладательница украинского паспорта. Кстати, Лена то ли в шутку, то ли всерьез говорила, что побаивалась, как бы отметка о российском месте рождения ей потом не навредила.

— Мы обе там живем в центре города, неподалеку друг от друга, — рассказывает Елена. Конкретное желание уехать появилось несколько дней тому назад, когда центр начали обстреливать.

— Первый снаряд на земле разорвался, — включается в разговор Светлана Ивановна. — Внизу там все побило. Второй попал в крышу соседней пятиэтажки, так что это практически на уровне моего седьмого этажа. Все стекла в спальне и зале вынесло. Кстати, вон Вероника говорит, что дом мой даже по телевизору в новостях показывали. Нет, они, наверное, не по дому, конечно, били, но там вокруг "стратегические" объекты…

— Госпиталь, который ополченцы в бывшем детском центре оборудовали, вообще в 50 метрах от моего дома, — продолжает рассказывать Елена. – Вот по нему, наверное, тоже лупили. В последнюю ночь "Нона" (120 мм САУ – ред.) стреляла – жутко было. Ну, просто невозможно столько времени в таком состоянии жить...

Магазин, где я работала в последнее время, всего в десяти метрах от центральной гостиницы, где все российские журналисты жили. Они когда со съемок возвращались, приходили ко мне за покупками, я видела, что им тоже страшно, но они еще старались нас как-то подбадривать, а вот про ужасы всякие не рассказывали. Кстати, забавно я им продукты продавала, когда электричество вырубили.  Я говорю, ребята, весы-то не работают, как взвешивать? А они ж голодные все: давай, говорят, на глаз, взвешивай "вручную". Продукты-то еще подвозили с баз, которые в городе, а вот с водой совсем плохо было…

— Из фонтана многие брали на хозяйственные нужды, но теперь там уже все вычерпали, — добавляет Светлана Ивановна.

— Ну, в общем, журналисты эти говорили, что, дескать, если что – давайте к нам в бомбоубежище. Их в городе всего два или три, одно из них в гостинице. Тем, кто в своих домах, проще – можно в подвал спрятаться. Ну, вот я и решила маму к ее знакомой переселить, где все же безопасней, а там посмотреть, как дальше. Это 10 июня было. Собрали вещи…

— Да что собрали: паспорт и кофточку. Я же не собиралась никуда надолго, — уточняет мама Елены.

— В общем, идем. И видим три автобуса стоят. До этого заранее оповещали: если кто хочет уехать, то надо записываться, вроде как "билеты" покупать…

— А тогда уже и не оповестить никак было нельзя: ни телевидения, ни интернета, — снова добавляет Светлана Ивановна.

— Ну, да. Думали, детей вывозят. Оказалось, что автобусы для вывоза граждан организовал Донецк, народная республика. Приехали, и так получилось, что кто рядом оказался, кто смог, те и отправились.

Мама говорит: поехали. Я галопом на работу, потом домой. Хватаю документы, тряпки какие-то, кота пристроила и в автобус.  А квартира как была, так и осталась. И кажется все так. У нас в автобусе только одна женщина с тремя детками была с двумя сумками. Остальные просто с пакетами.

Ни по каким шоссе вообще не ехали – какими-то проселками, "партизанскими" тропами. Сзади машина сопровождения, там люди вооруженные. Ни разу с постами нацгвардии вообще не встретились. Правда, из-за того что петляли, ехали до России вместо четырех часов примерно девять.

Довезли до границы с Луганской областью, там покормили. И вода, и фрукты были, и даже мороженое детям. Дальше передали луганским ополченцам. Там вообще вооруженный кортеж впереди был, и ехали уже спокойней — через блокпосты ЛНР.

Через границу Украины нас пропустили вообще свободно, даже документы не проверяли. Зашли только в автобус, спросили все ли в порядке с бумагами на детей.  На российской стороне уже заполнили миграционные карты, и привезли нас в Гуково в Ростовской области. Там  лагерь такой для беженцев, где и переночевали.

— Отношение надо отметить у работников лагеря ко всем просто замечательное, — вновь вступает в разговор Светлана Ивановна. -  Большое им спасибо! Очень терпеливо всех выслушивают, всем помогают, даже ко всем женским истерикам с пониманием относятся. Настолько внимательно все. Ну, изумительное отношение просто!

— А на следующее утро, правда, довезли нас не до Ростова, а только до Новошахтинска, — продолжает Елена. — Денег российских у нас не было, отвезли в банк, там деньги поменяли по курсу 1 к 1. Хотя по-настоящему он 2,8.

— Шесть тысяч гривен – три моих пенсии – поменяли на 6 тыс. руб., — уточняет мама Елены. – Нажился кто-то.

— На эти деньги доехали до Ростова, а оттуда с некоторыми перипетиями взяли билеты до Москвы.

Людей в Славянске еще очень много осталось, детей в том числе.  Старики, кажется, чуть ли не все на месте.  До недавнего времени из моих знакомых ну процентов 10 уехали, сейчас не знаю. И оставаться страшно, и как уехать? Мужчин уже даже 75-летних не выпускали. Мы, кажется, вообще последние, кто вырвался. Передавали, что на следующий день автобусы пытались выехать, так их обстреляли, и они вернулись обратно.

Думаю, ничего уже не вернется. У людей вся жизнь разрушена… А так надеялись, что все изменится. На референдум ходили колоннами дружно. Надеялись, что наше желание поймут. Бесполезно. Сказали, что это фальсификация. Что все под автоматами голосовали!

Коломойский предложил забор на границе с Россией поставить, ров вырыть.  Пусть еще аллигаторов в него запустит!  Сестра вон рассказывает, что у ее здешней московской знакомой родители в Чернигове. Он русский, она украинка. Сорок лет вместе прожили, а сейчас – до развода! Русский — значит враг. Ну, и у нас к западенцам после всего этого, после бомбежек — сами понимаете какое отношение.

Что теперь? Не знаем пока. Вот Вероника у нас тут теперь предводитель, поведет куда-нибудь регистрироваться 

По инф. rosbalt.ru