В зимнем пейзаже

Пожалуй, никто из иркутских поэтов, да и не только иркутских, так густо образно, так лексически разнообразно, настолько искренне пропустив мысли свои через душу и сердце, не описал сибирскую зиму, не передал суть зимних чувств человеческих, как Анатолий Змиевский. «Моё сердце нежнее, скажу без прикрас, бьётся в зимнем пейзаже...» – признаётся в одном из стихотворений талантливейший поэт нашего края. Стихи, публикуемые сегодня, взяты из книги «Зона обитаемости», изданной в 2020 году. В неё автор включил избранные произведения из предыдущих пяти книг и написанные за восемь «безкнижных» лет. Двумя блоками помещены стихотворения, посвящённые самым дорогим нам праздникам – Новому году и Рождеству.

* * *

Не выразить, как сказочна зима

и как любима эта сказка мною…

Заснеженная Русь меня с ума

волшебно сводит каждою зимою.

Невольник чудодейственных красот,

не только свежим снегом убелённый,

иду туда, куда меня несёт

кордебалет снежинок, озарённый

и фонарей огнями, и витрин,

и я, как зачарованный скиталец,

на крошечных взираю балерин

и наблюдаю их лебяжий танец.

Какой же всё же в снегопаде шарм,

какое утончённое эстетство!

И как он пахнет, облепляя шарф,

сверкающим коньками

звонким детством…

Новый год

Кто нынче лучшего не ждёт,

забыв, что очень

похожа ночь под Новый год

на просто ночи…

Не раз обманутой уже,

покуда живы,

всё будет грезиться душе

удел счастливый.

Всё будет вериться до слёз

в причал пришельцу,

всё будет думаться всерьёз

смешному сердцу,

что вдруг отыщутся ключи,

ключи от рая,

что жизнь, в отличье от свечи,

вся не сгорает.

Ну кто хорошего не ждёт!

Но им, известно,

сопровождаем Новый год

не повсеместно.

А я добавлю: в ночь ночей

и настигает

одну тоску на дне очей

тоска другая.

За счастье сладкое вино

прольётся кстати,

но только счастья всё равно

на всех не хватит.

Испустит дух фитиль в ночи,

качнётся воздух,

и отражение свечи

растает в звёздах.

В непостижимой вышине

неумолимо

потусторонний скроет снег

глаза любимых.

Утихнет бал. Рассвет придёт.

И, по планете

устав кружить всю ночь, заснёт

вселенский ветер.

* * *

Какой роскошный нынче снег идёт!

Мне хочется, такой же став пушинкой,

перелюбить все до одной снежинки,

которых тут и там невпроворот!

Мне перетрогать хочется их все

и перецеловать под трепет ветра.

На улице моей – засилье света

во всей своей заснеженной красе.

На улице – любви невпроворот.

Той самой, настоящей, что без плоти…

И снег идёт, и столб на повороте,

попавший в этот снежный переплёт,

где небо, где земля – не разберёт.

И девушка, с которой не знаком,

под снегопад подставила ладошки,

и живописец под её сапожки

согласен лечь на пару со снежком –

за голубые вспышки под платком!

Какой густой валит сегодня снег.

Нет ничего, что было бы не белым,

как будто совершился ошалелый

на эту землю ангельский набег.

Как будто на указанное место

со всей Вселенной ангелы сошлись,

чтоб с лёгкостью весёлой и прелестной

подправить крыши и поправить жизнь.

* * *

В пышных белых обновах –

зима у окна.

На верхушке сосновой

примостилась луна.

Звёзды ярче и ближе –

словно колотый лёд.

Голубая от крыши

к ним тропинка ведёт.

Машут клёны рябинам,

и на сладкий ночлег

побежали б к любимым,

да не смогут вовек.

Тополиные пары,

что венчались в пуху,

про пуховые чары

вспоминают в снегу.

Хрипло лают собаки,

чуя грусть тополей.

Не распустятся маки

на лугах декабрей.

Грея вербочек-крошек,

дремлют вербы и, чтоб

не остаться без ножек,

прячут ножки в сугроб.

С окон в очи, как в невод –

за узором узор.

И задумчиво в небо

смотрит старый забор.

Снова примется вьюга

к звёздам снег поднимать,

но к сочельнику с юга

ветер дунет опять.

В ночь рождественской сказки

он – с гостинцами нам! –

на хрустальных салазках

проскользит по дворам.

Это будет. Пока же –

при стадах пастухи,

дремлют Ирод и стража,

и молчат петухи.

* * *

Херувим с ведёрком белит

мирозданья этажи.

Без Христа всего неделю

остаётся пережить.

И уже без канители

в Новый вписаны Завет

разнаряженные ели

и обёртки от конфет.

Скоро в снег златые рыбки

грусть хвостами заметут,

и особые улыбки

всюду тихо расцветут.

Ведь всего через неделю,

успевая к Рождеству,

сена свежего настелет

ангел в каменном хлеву.

И осветит угол тёмный

возле стойла со скотом

Иисус новорождённый

в ореоле золотом.

Сам Господь над Сыном встанет,

и Ему – как высший дар –

пар телячьего дыханья

будет вместо одеял.

Грот с соломой по колено

превратится для очей

в место, в видимой Вселенной

не сравнимое ни с чем!

И звезда, блестя, как в масле,

сквозь оливковый туман,

поведёт к Младенцу в яслях

умиленья караван.

Из провинций всех империй

по маршруту одному

пастухи, волхвы, метели –

всё и вся придёт к Нему.

И, персидскою сиренью

обрамив зимы сапфир,

пред ребёнком на колени

упадёт матёрый мир.

Это всё на самом деле

приключится скоро, ведь

до Христа всего неделю

остаётся протерпеть!

Нежной кистью ангел белит

мирозданья этажи.

Как малютка в колыбели,

месяц в облаке лежит.

* * *

Всех, кто топчет землю ныне,

жизнь сумела убедить

в том, что чувства неземные

на земле не ощутить.

По отцветшим хризантемам

в плач пускавшийся легко,

от звезды над Вифлеемом

был я слишком далеко.

Из времён безбожных родом,

я смотрел на белый храм,

как на новые ворота

смотрит в присказке баран.

Но со свистом мимо станций

вдруг пронёсся по строке

зимний день с густым румянцем

на мальчишеской щеке!

Докатился до предместья,

где под снегом спят дрова,

словно свадьбы день к невесте,

день кануна Рождества!

Ежегодно сновиденья

наяву с тех пор цветут:

к вечным яслям мимо тленья

Деву ангелы ведут.

С жёлтым месяцем вечерним

на лиловом колпаке,

под окном стоит сочельник

с первой звёздочкой в руке.

Сей звезды искристый мячик

весть благую нам несёт,

что в хлеву рождённый мальчик

всех простит и всех спасёт.

В эти сутки, рухнув в праздность,

жизнь не сможет запретить

на земле печальной радость

неземную ощутить.

* * *

На волшебность праздник падок,

и природа волшебством

в виде хлопьев снегопада

ублажила Рождество.

Снег придал пушистость церкви

и усилил белизну,

а кондитер вечер в цедре

обвалял над ней луну.

Близь и даль полны подарков,

высь изюминок полна:

звёзды все свежи и ярки,

но особенно – одна.

В красоте глаза увязли,

каждый зван звездой на пир,

ведь огонь, зажжённый в яслях,

озарил весь этот мир!

И на миг узрело сердце,

в сокровенном уголке,

тень Марии и Младенца

на небесном потолке.

Нараспашку снег белеет

с мыслью, сладкою, как мёд,

что семья из Галилеи

всех сегодня обойдёт.

Бьёт в стволы байкальских кедров

жажда чуда, как волна.

Вифлеемской пахнут цедрой

снег, и церковь, и луна.

* * *

Солнце нежится в соломе золотой,

в сене розовом рождественского дня,

и зима на плечи Девы Пресвятой

сыплет блёстки бирюзового огня.

Свежий снег белее самых белых роз,

слаще самых сладких персиков на вкус,

а из яслей нам сквозь иней и мороз

улыбается малюсенький Иисус.

То ли птицы, звуки дивные творя,

проливают трели с каждого куста,

то ли ангелы распелись, мастеря

люльку для новорождённого Христа…

• Расскажите об этом своим друзьям!