Сад моей памяти. Алексей Фатьянов

Эта книга известного иркутского фотохудожника Александра Князева ещё не издана, но уже привлекла к себе внимание многих. «Сад моей памяти» автор не просто написал, а сложил из фотографий и скупых воспоминаний. Получился цикл фотоэссе, где, кроме иркутян, вы встретитесь со многими интересными людьми... Читайте и смотрите!

Иркутский художественный музей однажды во всеуслышание был почему-то назван Сибирским Эрмитажем. У этого «почему» есть имя: Алексей Дементьевич Фатьянов.

Он был музееведом такого уровня, что под стать только Эрмитажу. 30 лет его директорства оказались годами роста и процветания музея, его взросления от провинциального собрания картин до крупнейшего в Сибири художественного и исследовательского центра изобразительной культуры. В не самое благополучное советское время ему удавалось всё: от собирания шедевров для музея по всей стране до небывалых по смелости выставочных проектов и регулярного издания книг, что занимали самые видные места на полках домашних библиотек. Мне памятна по сей день выставка Алексея Жибинова, а книга «Судьба сокровищ» прочитана много раз и видана в каждом иркутском доме.

Именно в бытность Алексея Дементьевича художественный музей торжественно и справедливо расселился на двух главных улицах города, а судьба усадьбы Сукачёва, заброшенной и затерянной, решилась с его заботливого внимания. Он обладал редкой художественной интуицией, утончённым вкусом и невероятной широтой интересов, в которой передвижники уютно уживались с авангардистами.

Припомню, как в 1973 году я прибежал на только что открытую выставку Алексея Петровича Жибинова, непризнанного и затравленного иркутского гения, которого Фатьянов решился выставить впервые, и выплеснул свой восторг Алексею Дементьевичу. Он подхватил меня лёгкой рукой, ввёл заново в экспозицию и долго, сам захлёбываясь восхищением, рассказывал о Жибинове, последнем ученике Павла Филонова, другого великого и трагически несломленного художника, посвящая меня попутно в тайну точечного письма пуантелью. Какой радостной энергией он светился тогда, каким праздником его настроение волнами расходилось по музею!

В те времена в Москве авангардистов зачищали бульдозерами, Эрнст Неизвестный и Михаил Шемякин покидали страну, отправляясь в эмиграцию... И только здесь, в богом забытой провинции, новая живопись была перед глазами, и целое поколение всколыхнулось примером непохожести и непокорности истинной культуры. Вслед за этим поступком Алексея Дементьевича проросла в Иркутске целая плеяда одарённых молодых художников: Коренев, Москвитин, Десяткин, Шпирко, а в художественной среде воцарились внимание, доброе любопытство и толерантность всех со всеми... Создавая музейное пространство большой культуры, Алексей Дементьевич, того не ведая, творил благодатную художественную среду, которая по сей день почитается культурным достоинством города.

Он был подвижен, как ртуть, общителен по пушкинскому критерию, открыт и непритязателен, успевал всё делать влёт, пренебрегая белым кашне...

Как знать, может, как раз Эрмитажу не повезло...

• Расскажите об этом своим друзьям!