Это знак, это только намёк...

Перебирая планы «Перевала», на­ткнулся на строчку: «26 июня – 70 лет Пламеневскому». Упустил?! В июньском выпуске сконцентрировался на юбилее города, а потом... В общем, лучше поздно, чем никогда!

С Владимиром познакомился ещё когда он жил в Усть-Илимске, с его стихами – значительно раньше, привлекла внимание его первая книжка «Параллель», вышедшая в 1981 г. в Иркутске. Вторая – «Здравствуйте вечно» – однозначно показала явление неординарного поэта, что подтвердили и сборники «Попросту: я вас люблю...», «Затевается братство» и «Избранное».

Встречались мы и в Листвянке, куда он переехал в 1992 году – уже в его знаменитой, первой в Иркутской области, частной галерее. Именно там открытый, талантливый, гостеприимный Владимир обрёл много друзей и единомышленников, которые его не забудут.

Десять лет назад Любовь Сухаревская писала в газете «Мои года»: «Давайте и мы вспомним добрым словом солнечного, пламенного человека Владимира Пламеневского, хотя его и поглотил лёд небытия, но – вспомним, читая его стихи как привет из прошлого... Стихи – не умирают».

***

Владимир ПЛАМЕНЕВСКИЙ

НОЧЬ НА БАЙКАЛЕ

Празднуя или тоскуя,

Звезда колебалась в осоке,

Ночью сидел я

В серебряной мгле Чивыркуя.

Как в мастерской при создании мира,

В посёлке

Дизель гудел,

Для создателя свет образуя.

Ночь бормотала невнятно,

Как женщина под образами.

Выгиб священного моря

Был в олове лунном.

Гнулся во тьме горизонт,

Золотую тропу обрезая.

Розовый омуль царил под водою

В распаде валунном.

Благословлял я того,

Кто мне дал созерцать эти горы.

Тридцать один отпустил –

Засветил их свечами из воска.

Трон подарил в виде чёрной коряги,

Рассыпал глаголы.

– Трать осторожно, – велел

И тетрадь разлинеил в полоску.

Не проносил ни восторга, ни слёз,

Ни раскаянья мимо,

Мемориальное сердце зажёг

И омыл его тёплою кровью.

А на бурятской холстине,

Как мастер, неумолимо

Первым лучом проявил

Чивыркуйские кровли.

* * *

Снял с гвоздя извещенье и ключ,

Дверь открыл – что-то бросилось в ноги!

И озноб прокатился, колюч,

Грудь пронзая шипами тревоги!

Чуть не сбил меня черный комок –

Сумасшедшая чёрная кошка.

Он ударился твёрдо в комод,

А затем залетел на окошко.

Сатанински горели глаза,

Шёл огонь золотой из утробы.

– Это всё за грехи мои, за

Атавизм равнодушья и злобы,

За рекордные вылазки в ад

Под бравурные выплески туша,

За корявые пятна заплат

На чужих тонкоскроенных душах.

Это знак, это только намёк,

Он ещё подлежит дешифровке –

Кто-то кровью, наверно, намок

Или бьётся в объятьях веревки!

Я швырнул этот жуткий комок

На площадку, но он что есть мочи

Бьётся в дверь, сотрясая замок,

И в судьбу мою втиснуться хочет!

Так зачем же тоска меня бьёт,

Не пуглив я и не суеверен.

Но с испариной выступил пот,

Когда мрачно стоял я у двери.

А когда приоткрыл – никого.

То ль свершилось, то ль смерть отступила,

Ни меня не взяла, ни его.

Только бездну слегка приоткрыла.

• Расскажите об этом своим друзьям!