Калейдоскоп детства моего |
18 Октября 2012 г. |
Поколение, чья юность пришлась на шестидесятые годы, родилось в суровые годы войны. Мы тогда не знали этого, и наше детство казалось нам безоблачным и счастливым. Сейчас окружающие обращают внимание на то, что я мудрая женщина. Эта мудрость тоже оттуда, из детства. Материальные ценности практически у всех были одинаковы, по крайней мере, в моём окружении: стол, стулья, шкаф, кровати. Мы обладали ещё величайшей ценностью, у нас году в пятидесятом появилось пианино, для покупки которого мама продала всё, что только было возможно, заняла деньги в долг и расплачивалась в течение нескольких лет. Зато в духовном плане нам было, как сказали бы сейчас, весьма комфортно. Смею думать, что это касалось не только моего окружения. Все были опалены и войной, и репрессиями. Здесь, по-видимому, и находятся истоки той мудрости и терпения, взаимопонимания, которое характерно для нашего поколения и, смею обобщить, для нашего народа в целом. Я родилась в 1943 году в городе Усолье-Сибирское, в семье врача. Усолье в то время было небольшим провинциальным городком. Большинство его жителей работало на сользаводе и на курорте «Усолье», выполнявшем в то время функции госпиталя. Жили мы с мамой и бабушкой на территории этого курорта, в живописном парке на берегу Ангары, которая неподалеку от этого места делилась на три протоки. Напротив курорта, на острове, находился солеваренный завод, в просторечии сользавод. За этим островом находилась следующая протока, преодолев которую на пароме, жители попадали на Красный Остров, место отдыха горожан. Летом там собирали ягоды, осенью – грибы. Кроме того, на этом острове было подсобное хозяйство курорта, где сотрудникам выделяли 0,2 сотки земли – 2 грядки. Из воспоминаний детства: на двух маленьких грядках высаживаем помидоры, но ездим поливать их очень редко, поскольку мама целые дни на работе и каждая поездка превращается в праздник. Помидоры на грядке тем временем живут своей жизнью, иногда в отсутствие дождей весьма аскетичной, и часто их приходилось долго отливать водой. Росла я в дворовой компании, довольно дружной. Мама целые дни была на работе и я, когда соскучусь, приходила к ней в кабинет. Дом, в котором мы жили, представлял собой одноэтажный деревянный барак на 6 квартир, в каждой из которых были комната и кухня с печкой. Из воспоминаний детства: мама на дежурстве, мы с бабушкой закрываем за ней дверь, вставляем в дверную ручку палку и приматываем её чулком, потому что крючок дверной очень слабый. В Усолье в это время неспокойно: татары друг у друга жгут дома, и ночью видно зарево. С нами на одном крыльце жил военком, и однажды, когда мама зашла перед ночным дежурством домой и уже вышла от нас на крыльцо, дождавшись, пока мы с бабушкой справимся с дверью, раздался выстрел и её крик – кто-то решил свести счёты с военкомом и, когда стукнула дверь, решил, что это он. Стрелявшего поймали, но его судьба мне неизвестна. И ещё: на сользавод мимо нашего дома гонят колонну пленных японцев, шарканье сотен ног слышно издалека, и взрослые готовят для них какую-нибудь еду, в основном хлеб. Маленькие ребятишки четырёх-пяти лет со всех ног бегут к колонне, чтобы конвоиры не остановили и не отобрали хлеб. В худые лица пленных смотреть очень страшно, на конвоиров – тоже. И мы мчимся до колонны и обратно, не поднимая глаз, сжавшись в ожидании оклика или выстрела. На курорте в это время лечилось много раненых, в том числе контуженных. И однажды ночью мамин больной с пистолетом в руке бегал за начальником госпиталя Алексеем Флорентьевичем Васильевым и грозился его убить, если ему не сделают укол морфия от боли. Прибежали за мамой, и она сумела его уговорить. Друзья детства Играли мы большой разновозрастной компанией, но подруга у меня была одна – Ольга, Лялька, дочь директора сользавода, которая жила вне территории курорта, возле центральных ворот. У них было небольшое хозяйство: куры, корова, небольшой огородик. Ольга была вечно в хлопотах по хозяйству, и я иногда ей помогала. С особым удовольствием поили из тазика молоком телёнка – он иногда так поддавал своим крепким лбом этот тазик, что мы с ног до головы были в молоке. И что интересно: пошли мы с ней вместе в сользаводскую начальную школу, год проучились, а потом мама перевела меня в среднюю школу номер один, она была чуть подальше. Ольга переходить со мной не стала, т. к. сользаводская школа была на задах их двора, и в неё можно было попасть, если не полениться и перелезть через забор. Но в пятом классе, когда из начальной она переходила в нашу среднюю школу номер один, мы должны были учиться в разных классах ( я – в «а», она – в «б» ), я уговорила Ольгу пойти к директору, и мы убедили его в том, что мы должны учиться вместе, раз уж учимся в одной школе. И как нам в том далёком 1955 году могла придти в голову такая идея – нарушить естественный ход событий. Во мне иногда проявляется склонность к неожиданным действиям. Семья Как я уже упоминала, родилась я в семье врача. Мама, Кузьмина Софья Тимофеевна, родилась в 1912 году в семье учителей. Моя бабушка, Кузьмина Анна Александровна, в девичестве Евсевьева, была из дворянской учительской интеллигенции города Казани. И её отец, и муж были инспекторами уездных училищ. Родилась она в 1880 году, выйдя замуж, уехала в Сибирь, учительствовала в селе Бельск Черемховского района. Пожалуй, я ошибаюсь. Вначале она учительствовала в Поволжье, у чувашей ( она рассказывала об ужасной грязи в их домах ), а во время страшного голода в Поволжье уехала в Сибирь. Отец мой, Михаил Прокопьевич Ковалев, был военным. Ухаживал за мамой, работавшей на курорте врачом, с 1939 года, увы, без взаимности. Когда маму призвали в армию в 1941 году, она попала в штаб Забайкальской дивизии, где начальником штаба был мой будущий отец, с которым мы до моего окончания университета в 1965 году не виделись. Хотя это не совсем верно, поскольку в 1946 году мы с мамой летали к нему в Харбин на грузовом военном самолёте. Из воспоминаний: в самолёте пахнет керосином, маму всё время тошнит, и ей подставили ведро, какое нашлось – от керосина. Я играю косточками домино, очень маленькими, одна из них до сих пор сохранилась. А в Харбине помню большого мишку и большую матерчатую куклу Катю. По словам общей знакомой отца и мамы, он долго уговаривал маму выйти за него замуж, а потом женился на медсестре из госпиталя, детей у них не было. Мама, когда была в Москве, звонила ему и один раз я с ним разговаривала по телефону, мне было лет семь. Я просто онемела, когда она дала мне телефонную трубку и сказала, что надо поговорить с папой. Еле смогла ответить на вопрос, в каком классе и как я учусь. Беседовали мы с ним лишь однажды, когда я была на преддипломной практике в Ленинградском государственном университете. Он пригласил меня домой, показал много фотографий. Он был уже в отставке ( он родился в 1897 году, по национальности – белорус ), но был консультантом при штабе Ленинградского военного округа, а до отставки был его командующим. Ему посвящена целая страница в мемуарах маршала Жукова. Умер он в 1966 году. В Иркутске жила семья маминого брата, Кузьмина Бориса Петровича, 1905 года рождения. У меня две двоюродные сестры — Тамара и Мила. В Москве у мамы сестра Нина, на год младше её, у неё трое детей: Юра, Гена и Володя. В молодости она занималась в аэроклубе и летала вместе с легендарными Полиной Осипенко и Мариной Гризодубовой. Но потом вышла замуж за военного и жила с ним в гарнизонах в Забайкалье, потом его направили учиться в академию в Москву, где они и живут в настоящее время. К величайшему сожалению, большая семья сильно уменьшилась. Старших – тети Нины и дяди Саши – уже нет, нет в живых и их среднего и младшего сыновей – Гена умер от повторного инфаркта, а Володя – от воспаления лёгких. Осталась семья старшего сына – Юра, Лиля, Леночка с мужем и дочкой Катей и среднего сына – Ира (жена) и дети – Саша и Наташа. Наташа мне несколько раз звонила и кратко рассказывала обо всех. Филиповские В начале 60-х годов прошлого века маму отыскал Володя Филиповский. Их семья в 37-м году лишилась отца. Его маме устроиться на работу не было возможности как жене репрессированного. Они сели в эшелон и поехали на восток. В Иркутске выяснилось, что для медсестры есть работа на курорте «Усолье». Там их приняли по-сибирски радушно, вопросов не задавали, поскольку у многих сотрудников курорта была схожая судьба. Когда началась война, Володю забрали в армию и отправили на фронт, где его ранили в ногу и отправили домой. Ранение было сложным, ногу отняли вначале по колено, затем – по бедро. А что значит для восемнадцатилетнего мальчишки лишиться ноги? Да при тех протезах? Он говорит, что остался жив благодаря моей маме и мне: она подолгу беседовала с ним, а я приходила к нему в палату с книжками и просила их почитать. Теперь он живёт в Ленинграде, то бишь в Санкт-Петербурге. У него большая семья – жена Тоня, три дочери Наташа, Нина, Таня и сын Саша. Мы переписываемся, когда бываем в Ленинграде, останавливаемся у них. Эда Нашими соседями в Усолье была семья Ескевич. Зинаида Фёдоровна работала врачом. У неё была сестра, Лидия Фёдоровна, которая долгие годы провела в лагерях. Они были полячки, вышли замуж за высокообразованных бурят, которых арестовали в 37-м году. У тети Зины был сын Аюр, Юра, а у тети Лиды – дочь Эда. Эда была старше меня на 10 лет и довольно крупной для своего возраста, я же – довольно тщедушной для своего возраста, и нас принимали за мать с дочерью, что нас весьма веселило. В дошкольном возрасте я ходила за ней хвостом, любила бывать у них и в её отсутствие – дома была её бабушка, которая позволяла мне заводить виктролу ( почему-то её так называли, хотя было и ещё одно название — патефон ). Любимые мои пластинки были «Кот и повар» и «А в остальном, прекрасная маркиза, всё хорошо, всё хорошо». Эда поступила учиться в Москву в сельскохозяйственную академию. Как-то она нашла нас в Иркутске, и мы наладили связь. Когда я бывала в Москве на курсах повышения квалификации, а они были весьма длительными – по 4 месяца, мы непременно встречались и подолгу беседовали. Она запомнила на всю жизнь, как дружно мы жили, практически одной большой семьёй: старшие присматривали за младшими, ночь-полночь приходили друг другу на помощь. Из воспоминаний детства:1953 год, появилась из лагеря тётя Лида, они с тётей Зиной распарывают старые вещи, чтобы их перешить, а мне поручили серьёзное дело: держать в натянутом состоянии швы, чтобы бритва разрезала нитки, а не ткань. Тетя Лида вскоре умерла, у неё оказалась опухоль головного мозга. (Окончание в следующем номере)
Тэги: |
|