Рассказы Игоря Костина

Игорь Владимирович Костин родился в 1958 году в Читинской области. С двух лет живет в Ангарске. Окончил Институт народного хозяйства по специальности «инженер-экономист» горной промышленности. Работал в геологоразведочной экспедиции в Забайкалье. С 90­х годов в издательском бизнесе. Был замдиректора типографии. Позже работал на этой же должности в разных издательствах. Ныне пенсионер.

Игорь Костин на редкость простой автор с точки зрения литературной формы. И мысли у него простые, точные и откровенные... Лишь изредка блеснет он опять же простой и откровенной метафорой типа «щенячья вылизанность»... Это очень привлекает, потому что человек в основе своей прост и лишь кажется непростым. Эту простоту вскрывает и выпутывает наш автор из закрытости и запутанности души своих героев, помогая тем самым читателю понять себя... (Из рецензии Александры Корбут.)

***

Курт. Друг от Бога

А разве бывают друзья не от Бога? Они все даются свыше. По заслугам твоим, по надежде ли, вере в тебя или в наказание.

Но все же неслучайно.

Много друзей не бывает. Когда говорят про сто друзей и сто рублей – тут речь идет уже не о друзьях; это все про деньги.

Друг закроет тебе спину, подставит под удар свою грудь, и он не будет думать о деньгах и просить потом на таблетки.

Друг всегда оценит шутку. Никогда не озлобится на тебя. За серьезный проступок простит. Над пустяком посмеется.

Но таких друзей никогда не бывает много.

У меня бывали в жизни друзья. Хорошие друзья. Когда жизнь твоя только начинается, то все друзья считаются друзьями детства. Потом уже нет.

Но один мой друг был из такой дальней памяти, что мне всегда казалось, что я родился, а он у меня уже был. Я его помню столько, сколько помню самого себя. Был он на несколько лет старше меня, но общались мы с ним абсолютно на равных.

У него было прозвище, довольно необычное для наших мест. Его звали Курт. Я никогда не слышал, чтобы кто-то звал его иначе. Может, в школе учителя – не знаю, мы учились в разных классах. Имя у него все же было – Валентин. Но для меня он всегда был только Курт.

Для всего на свете придуманы и созданы эталоны. Для дружбы они, наверное, тоже есть. Курт, мой самый первый и самый любимый друг, был для меня образцом во всем. Не потому что он идеальный – таких не существует. А потому, что он был частью меня самого. Надеюсь, какой-то маленькой частью его был и я.

Что он во мне находил, и что нас могло с ним сблизить? Я гадаю об этом целую жизнь. Мы были с ним разные.

Я был совершенно домашним ребенком. Изнеженным, капризным, вредным, ни в чем не знавшим отказа.

Но несмотря на всю свою холеность и щенячью вылизанность родителями, я был вполне себе образованным мальчиком для своих лет. А благодаря своей природной наглости мог говорить с кем угодно на любые темы, полагая себя равным им.

Не обязательно я всегда доказывал свою правоту, но обязательно доводил до истерики своих собеседников. И особенно учителей. Это у меня считалось за особый шик. Вредным я был до чрезвычайности, но все же полным подонком не был: чужого не брал, не крысятничал, за спиной не шептался. И таких ненавидел сам.

Курт был полностью из другой среды. Даже из другого мира. Он был из многодетной непростой семьи. Отца нет. Частный дом, свое хозяйство, которое требовало постоянной заботы. Наверняка бывали и материальные проблемы – я о них только читал в книгах. Друг же никогда мне ни о чем таком не говорил. Сам догадываться о подобных вещах я начал намного позже, чем следовало. И при всем при этом у Курта была какая-то врожденная интеллигентность, чего я был лишен напрочь.

Учился он на тройки – такого рода детали меня тогда вообще мало интересовали. Я даже не думал о них и никогда не интересовался, как там он учится. Но было у моего друга одно фантастическое преимущество перед всеми, как мне казалось, людьми на земле – он был прекрасный спортсмен. То, что он мог вообще все сделать своими руками – это я как-то полностью пропускал мимо ушей. Зачем это еще?

Сильный, ловкий, отлично тренированный, он был отменно скроен, хотя внешне казался обычным человеком. Об этом первом обманчивом впечатлении знали по всей нашей большой округе. Драться с ним один на один находилось мало смельчаков. А кто находился, тот навсегда потом об этом жалел.

Что нас влекло друг к другу – я не могу разгадать этого до сих пор.

Теперь уже мне кажется, что я должен был вызывать у него отвращение одним своим видом. Я, конечно, старался тянуться за ним физически, и это имело свои плоды. Но все же о той форме, какой он обладал, я не мог и мечтать.

Зато болтать с ним часами о чем угодно я мог совершено смело.

Так же, как и со всеми людьми вокруг. И попробовал бы кто меня переспорить, не заехав при этом мне по роже. Но сделать это было невозможно – мой друг был рядом и всегда с какой-то полуулыбкой на меня смотрел. Мне был выписан билет на вседозволенность. И я пользовался им на всю катушку.

Для всех я стал неуязвим и оттого еще больше ненавидим сообществом учителей и школьников.

Конечно, исчезни вдруг эта защита, мне пришлось бы туго. И это еще мягко сказано. Но мне и в голову не приходило тогда, что со мной может случиться что-то плохое.

Дома я был под защитой мамы и отца, а вне этого пригляда – под круглосуточной аурой моего друга. Только теперь я понимаю, что и родители, и мой дорогой друг Курт меня просто любили. Одна мысль об этом очень давно приводит меня в полную растерянность и ступор – ведь сам бы я не полюбил такого никогда.

Тогда же все это мне казалось совершенно естественным делом. Иначе же и быть не может, и не бывает никогда. А только так. Догадываться, что иначе бывает, начал я довольно поздно.

Зимой, до самого позднего поздна, мы в шутку валялись с ним, боролись и дурачились оба по уши в снегу. Мне казалось тогда, что иногда я бывал с ним даже вполне себе на равных. Но, конечно же, это он со мною играл. Если бы Курт захотел, то размазал бы меня за одну минуту. Я не успел бы даже сказать слово «мяу». Но за всю жизнь, что мы были рядом, он не обидел меня ни разу ни словом, ни поступком.

Шли годы, месяцы, дни. И вдруг однажды я заметил, что учителя как-то странно на меня смотрят. Я ни с кем не ругался, не хамил, не цеплял никого, не огрызался, не грубил и даже не спорил. Мне это стало неинтересно.

Я старался думать как мой друг, всюду вести себя как он. Даже выражение лица мне казалось у друга было самое правильное. Я и не заметил, как я стал другим. Совершенно без поучения родителей и педагогов.

Ко мне в школе стали по-другому относится. Даже появились любимые учителя. И все это случилось практически внезапно. Количество вдруг неожиданно перешло в новое качество. И оставило меня таким уже навсегда.

Даже годы спустя я старался вести себя, думать и глядеть на мир его глазами. Что дал и мог ли что-то дать ему я, не знаю.

Позже мы переписывались с ним. Долго. Особенно когда жизнь разводила нас далеко. И лишь когда дикие перестроечные времена разорвали и раскидали нашу страну, судьба разрешила каждому из нас пойти по своей дороге. Мы расстались.

У каждого теперь была своя жизнь. У него бурная и обильная на события. У меня скудная и нудная: школа – институт – работа – бизнес.

Не знаю, кем бы я стал, не будь его в моей жизни. Какой ангел привел нас друг к другу? Ни в один из дней своей прожитой жизни я бы не хотел вернуться. Все мне кажется теперь там мелким, пошлым, недостойным и неинтересным.

Но в те дни, когда мы дурачились с моим Куртом оба по уши в снегу, я возвращался бы снова и снова. И прожил бы оттуда опять свою жизнь. По-другому. Впрочем, не знаю. О невозможном мечтать легко.

Ничего не сбылось из наших споров, мечтаний, разговоров. Но если бы их не было совсем, если бы не он, этот мой дорогой и навсегда любимый друг, все случилось бы в жизни гораздо хуже.

Друзей не бывает не от Бога. Я не знаю, чем я заслужил у него этот подарок. Скорее всего, судьбой тогда мне был просто выписан аванс, за который когда-то рано или поздно я обязательно должен буду отчитаться.

Старые фото

Листаю в альбоме старые фото. Смотрю фотографии. И понимаю снова и снова, что многие события в своей жизни забыл бы напрочь уже давно, если бы не эти старые снимки. Черно-белые. И качеством часто не очень.

Старые фотографии. А может ли фотография быть старой? Не бывает старых фотографий. Как не бывает жизни молодой или старой. Старыми бывают люди. А жизнь она всегда здесь и сейчас. И прошлое стоит рядом с настоящим, только мы его не видим. Как и свое будущее.

Фотографии навсегда живут в своем времени и не могут покинуть его. Они держат те мгновения, которые для нас уже прошли, и хранят их. И мы помним эти частички времени такими, какими они остались на фото. И прошедшее свое мы часто помним и понимаем лишь по фотографиям, которые сумели сохранить.

Фотографии – преданные наши друзья. Они не обманут и не изменят. Они не лгут, не спорят, не осуждают. Они хранят наши прошлые планы и мечты, победы и неудачи. Там то, кем мы, возможно, хотели стать. Но не стали.

Давнее фото – это не просто друг честный и искренний. Это друг совершенно беззащитный. Это видимый наш след, оставленный в прошлом. Возможно, только по этим путаным следам будут судить о нас наши потомки.

Фотографии живут своею жизнью. Как своею жизнью живет прошлое, постоянно, вновь и вновь, повторяя проделанный нами путь. Фотографии говорят нам, что мы просто путники на дороге из прошлого в будущее. Мы же обычно смотрим только вперед. А фотографии с улыбкой глядят нам вослед.

Может быть, они нас за что-то даже любят. Не знаю. Но совершенно точно они иногда пытаются нам в чем-то помочь.

Улица детства

Улица в деревне, где каждый дом знаком с детства.

Мы жили в городе, а к бабушке и дедушке в деревню я приезжал на лето. И то не на все. Но теперь, вспоминая свое детство, я вспоминаю только лишь эту улицу в деревне. И мне кажется, что там прошла вся моя детская жизнь. Время в детстве измерялось не годами, прожитыми в городе, а неделями, днями или месяцами, проведенными в деревне. И потому сколько бы ни тянулись месяцы школы, а детство начиналось и заканчивалось именно там – на деревенской улице.

Девчонки на этой улице меня никогда не любили. А лучшие друзья готовы были за меня в драку с кем угодно. И чем я делаюсь старше, чем дальше отдаляюсь от тех лет, тем эта загадка все больше тревожит меня. В городе таких друзей у меня никогда не было. Все мои друзья и вся моя память о них только оттуда – с моей улицы детства.

Сегодня я иду по этой улице. Редко там бываю. Очень редко. Никого не осталось на ней из прежних друзей и знакомых. Совсем никого. Там уже другой мир.

Издали здороваются совершенно незнакомые ребятишки. Я смотрю на дома, которые мало в чем изменились с тех пор. И это даже удивительно: ведь они наши ровесники и даже старше. Но вот и конец улицы. Последний дом. Куда еще идти? Все мы разлетелись, а гнездо наше осталось. Оно, конечно, не будет пустовать.

Не знаю, надо ли об этом грустить? Но не грустить об этом невозможно. Вокруг новые люди, другие дети. Но скоро и эти новые птенцы покинут свои родные места.

Жизнь продолжается. И не надо ей мешать своею грустью.

И не плачь, мой дорогой.

Осень

Осень. За окнами холодный мелкий дождь. На столе букет цветов, выхваченных вчера из-под самого дождя – сегодня они бы уже погибли.

Когда-то давно такие букеты подолгу стояли у нас в доме. В начале осени их дарили маме ее ученики. Первого сентября мама всегда приносила со школы огромные букеты цветов. Но это в прошлом. В прошлом все. В настоящем дождь за окном. А скоро снег.

Иногда я думаю: где же теперь те, кто когда-то дарил маме цветы? Наверное, теперь они уже ведут в школу своих внуков. И цветы дарят другим учителям. Надеюсь и верю в это.

Осень. Это пора завершения трудов и время новых начал. Только осенью прошлое идет об руку с будущим. Совсем скоро оно убежит вперед, оставив холодный дождь в прошлом.

Время для воспоминаний и время для надежд. Прекрасное время. Так бывает только осенью. А дождь лишь граница, которую надо переступить.

Прекрасная пора.

Завтра я буду по ней скучать.

Не плачь, мой дорогой

Хотя плакать совсем не стыдно. А слезы твои не обязательно должны видеть другие. Эти слезы для тебя, дорогой мой. И для Того, Кто принял тебя в свою Игру.

Правила в ней написаны давно, а шансы сдают всем разные и самые неожиданные.

Сильный и невидимый Игрок находится за занавесом, который мы называем реальность и жизнь. Увидим ли мы его когда-нибудь? Не знаю. Злой он или добрый? Скорее всего, не злой. Просто мы себя слишком высоко ценим.

Знания же наши о занавесе реальности сразу становятся смешными, как только вспоминаешь, что лишь несколько веков назад мы считали Землю центром Вселенной. Чуть до того, так и вообще плоской. Над тем, что мы знаем сейчас, будут смеяться наши потомки.

Тебя привели в мир, чтобы сыграть в Игру. И это главное, что ты должен знать. Поплачь, если уж так хочешь, и принимайся за дело: учись, набирайся опыта и сил.

И знай: за то, что ты плачешь, тебя Он никогда не осудит. Это могут сделать только люди. Но ты не слишком огорчайся – играешь ты не с ними. С людьми ты лишь живешь в одном большом мире.

И запомни: за горизонтом всегда будет новый горизонт. И так, пока есть силы. Сумеешь найти в этом мире свое счастье – считай, что тебе повезло. Люби. Постарайся не злиться. Прощать тоже не забывай. Все мы живем ради его Игры.

Она сложная и непонятная. Никогда не узнаем мы, зачем и почему она идет. Тот, Кто с тобой играет, тебе этого не скажет. А ты и не спрашивай.

Ты просто играй. Играй, пока можешь.

• Расскажите об этом своим друзьям!