Пилоты седеют рано... |
10 Августа 2012 г. |
12 августа День Военно-воздушных сил. Памятный день, установленный Указом Президента РФ от 31.5.2006 № 549. В этот день в 1912 г. по Военному министерству издан приказ № 397, согласно которому был введен в действие штат Воздухоплавательной части при Главном управлении Генерального штаба русской армии. (Справочник офицера Вооружённых Сил Российской Федерации).
Причём чем это прошлое дальше уходит, тем ярче в памяти его картины. Кажется совсем недавно, в 1966 году я приехал в Волгоград поступать в прославленную Качу. Сколько за эти годы произошло! Развалилось Советское государство, ликвидировано известное всему миру старейшее лётное училище – моя альма-матер, знаменитое Качинское лётное, Иркутское ВВАИУ не дожило до своего 80-летия два года, да и самому уже не 18 лет, а 64. В этом году Россия отмечает 100 лет своим Военно-воздушным силам. Почти половину этого срока моя жизнь связана с этим видом Вооруженных сил. 100 лет – праздник, конечно. грандиозный, только лично для меня он получается со слезами на глазах. Это при мне уничтожались заслуженные лётные и инженерные училища, разгонялись знаменитые «Гагаринка» и «Жуковка», ликвидировались боевые части и соединения. Тысячи людей были брошены на произвол, были вынуждены менять профессию. Практически утерян боевой опыт, приобретённый в локальных войнах и вооруженных конфликтах современности, а носители этого опыта несут службу в охранных структурах банков и фирм, сторожат фирмы, гаражи и дачные «домики» новых русских. Только в Иркутске, после ликвидации Высшего военного авиационного инженерного училища, десятки учёных были вынуждены искать себе работу. 15–20 лет назад с каким размахом и по настоящему празднично прошёл бы этот юбилей. Нам было чем гордиться, и мы были уверены в светлом будущем своих ВВС! К сожалению, это в прошлом. Несмотря на заверения президента В. В. Путина о том, что к 2020 году наши ВВС преобразятся и пилоты будут летать на новейших самолётах, каких мир ещё не видел, верится в эти сказки с трудом. Может быть, и будут подниматься в воздух несколько десятков новых летательных аппаратов, но прикрыть с воздуха гарантированно всю территорию нашей необъятной Родины они наверняка не смогут, если только Россия не будет представлена территорией в границах Московской области. По тому, с каким «размахом» планируется набор курсантов в авиационные училища, можно судить и о том, сколько самолётов одновременно смогут поднять в небо будущие пилоты через 10–15 лет. К сожалению, человеку свойственно стареть. Нынешние 30–35-летние пилоты уже физически не смогут летать. С чем или, точнее, с кем останутся наши пока ещё прославленные ВВС? Но праздник есть праздник. Прошедшие 100 лет не были однозначно радужными. Было всё, взлёты и падения, периоды рассвета и тяжёлые годы гонений. Достаточно вспомнить 1959–1960 годы, хрущёвский разгон авиации. Выжили, восстановились, опять военные самолёты России стали лучшими в мире. Верю, что и нынешний развал ВВС не закат! Правители приходят и уходят, и среди них встречаются здравомыслящие люди, понимающие, что значат ВВС для судьбы государства. Точно так же как и ВВС в целом, в судьбе каждого лётчика бывали светлые периоды и не очень. Каждый пилот может рассказать немало занимательных историй из своей жизни. Вот и меня, в канун 100 летнего юбилея ВВС, память возвращает к событиям 40 летней давности, когда я, молодой лейтенант, служил в г. Риге в истребительном авиационном полку и летал на самолёте-истребителе МиГ-21 на аэродроме Румбула. В то морозное январское утро 1972 года наш полк был поднят по тревоге. Считанные минуты потребовались инженерно-техническому составу на подготовку самолётов к вылету и подвеску на них ракет. Мы, пилоты, переодевшись в высотно-компенсирующие костюмы, заняли места в кабинах своих истребителей, по зелёным ракетам с командного пункта запустили двигатели и в отработанной последовательности выполнили взлёт. Через 12 минут после команды «воздух» полк уже был в небе. Наша авиационная эскадрилья, ведомая её командиром майором Р. Л. Рейно, в составе 6 самолётов МИГ-21пфм заняла зону дежурства в воздухе. Выполнив боевую задачу, мы в сомкнутом боевом порядке возвращались на свой аэродром. Мой самолёт замыкал шестёрку. На высоте 3000 метров и скорости 900 км/ч. над Рижским заливом выполнили правый разворот на посадочный курс для снижения, роспуска группы и захода на посадку. Во время разворота боевой порядок растянулся, и потребовалось увеличить скорость, чтобы занять своё место в строю, т. е. установить расстояние до впереди летящего самолёта в пределах 150 метров и угле визирования на него в 30 градусов. Чтобы быстро занять своё место, пришлось включить форсаж. Самолёт стал резко задирать нос вверх, на движения ручки управления не реагировал. Резко возросла положительная перегрузка. В какой-то момент увеличение тангажа самолёта прекратилось, и он резко стал опускать нос. Соответственно и перегрузка сменилась на отрицательную, меня выбросило из сиденья. Я ударился головой о фонарь кабины и завис на ремнях. Это притом что перед полётом достаточно плотно подтянул привязные ремни. В глазах от таких перегрузок потемнело. Выключил форсаж двигателя, но это не помогло избавиться от проблемы. Колебания самолёта вверх-вниз продолжились. На ощупь выключил на приборной доске тумблер АРУ (автомат регулировки усилий на ручке лётчика). После его выключения колебания прекратились. Вот тут началось самое памятное. Зрение отсутствует полностью. Глаза будто бы залепило серой ватой. В каком положении и на какой высоте находится самолёт – не известно, может быть, пикирует в землю, мурашки по всему телу. Где группа, также не ясно. По всем лётным законам был обязан катапультироваться! Такая мысль возникла и сразу была исключена. О покидании самолёта не могло быть и речи – подо мной город, красавица Рига. На ощупь установил двигателю средние обороты, ручку управления самолётом в нейтральное положение и замер в надежде, что справлюсь с ситуацией. Секунды превратились в годы. В памяти пролетели картинки из прошлой жизни. О чём думал в эти секунды, трудно вспомнить, но с жизнью попрощался. Зрение стало восстанавливаться. В «серой вате» появились узенькие трубочки, сквозь них уже можно было различить приборы. Естественно, первыми нащупал высотомер и указатель скорости – высота 500 м и скорость 500 км/час. Авиагоризонт показывает полёт с небольшим правым креном и незначительным снижением. Ура! Можно выдохнуть и осмотреться. Определил своё место. Увидел свою группу далеко впереди, она начала роспук для захода на посадку. Доложил руководителю полётов о происшествии и, вручную управляя АРУ, выполнил полёт по кругу, заход на посадку и посадку на родном аэродроме Румбула. После посадки зарулил в капонир, выключил двигатель. Покинул кабину самолёта. Предупредил техника о том, что в кабине до особого распоряжения ничего трогать нельзя и направился докладывать о происшествии своему командиру. Можно сказать, что с этого момента завертелась машина по расследованию лётного происшествия. Запланированные смену вооружения и повторный вылет отменили. Мой самолёт опечатали до прилёта комиссии из Москвы. Со мной начали беседовать полковые начальники и инженеры. К 13:00 из Москвы прилетел Ту-134 – летающая лаборатория, с большой группой офицеров. К этому времени на аэродроме уже были начальники и инженеры из авиационной дивизии и из штаба Воздушной армии. В 15:00 вся эта масса начальствующего народа сидела в классе постановки задачи, а я стоял пред их внимательными взглядами. Более трёх часов пришлось отвечать на вопросы! Не помню, сколько раз повторил описание происшествия и назвал величину перегрузок, зафиксированных прибором в кабине самолёта – +10 единиц и –4 ед. Это после расшифровки чёрного ящика станет известно, что в течение 5 секунд на меня действовали два раза положительные перегрузки +11 ед. и два раза отрицательные –5 единиц. Каких только вопросов не было! На некоторые, особенно после полутора часов работы, не отвечал, просто сжимал зубы и старался молчать, потому что боялся перейти на ненормативную лексику. А в гостинице за накрытым столом ждали друзья снимать полученные стрессы. Меня поздравляли с новым днём рождения и с благополучным завершением аварийной ситуации. Утром в зеркале увидел своё отражение с проблесками первой седины в чёрных, как смоль, волосах. Новый рабочий день начался с поездки в штаб Воздушной армии. Там прошёл углублённый медосмотр. Около двух часов терапевт, окулист, ЛОР и невропатолог пытались найти в моём организме следы воздействия запредельных перегрузок. Не обнаружили таковых и дали заключение о годности к полётам, рекомендовав небольшой курс реабилитации в санатории. После медкомиссии, в кабинете у главного инженера, в присутствии ведущих инженеров ВА, специалистов из ВВАИУ им. Алкниса и Рижского института инженеров гражданской авиации несколько часов рассказывал о характере развития аварийной ситуации в воздухе и обосновывал правильность своих действий. Система автоматического регулирования усилий на ручке лётчика была снята с самолёта и направлена в Москву, где в НИИ установили, что из-за подгорания контактов реле стабилизатор самолёта стал переходить из одного положения в другое, раскачивая самолёт по тангажу. Колебания прекратились только после выключения этой системы. Потом один из опытнейших лётчиков-истребителей скажет: «И за меньшее пилотов награждали орденами. Я бы дал их три: за то, что остался жив, сохранил самолёт и, главное, не «разбудил» взрывами рижан». В то время об этом не задумывался, радовался благополучному разрешению аварийной ситуации, да и понимал, что напряжённые отношения с командиром авиационной дивизии, который из-за моих критических выступлений на различных мероприятиях неоднократно получал разносы от высоких начальников, не дают основания для представления к награде. Хорошо, если не накажут! Что ж, награда за полёт действительно была – наручные часы от командующего Прибалтийским военным округом. Правда, о ней я узнал спустя полгода, а получил через два года после описанных событий. На моей руке часы ходили ровно месяц, встали и больше запустить их никто не смог. Был молодым – обижался на своих полковых командиров за то, что не объявили приказ о награждении своевременно. Стал старше и понял, что им, видимо, было понятно, что награда не очень соответствует тяжести аварийной ситуации, и для того, чтобы не возбуждать среди личного состава нездоровые разговоры, лучше приказ не зачитывать. Потом была Дальняя авиация. Полёты правым лётчиком – помощником командира корабля, а после переучивания – командиром стратегического бомбардировщика Ту-95, но это уже другая история… Сегодня, отмечая славный юбилей Российских ВВС, поздравляю всех своих коллег с этой светлой датой и верю, что наша военная авиация будет летать дальше, выше и быстрее всех! С праздником вас, дорогие друзья!
|
|