Воплощение сокровенного

В областном художественном музее в апреле-мае состоялась выставка одного из значительнейших иркутских живописцев – Андрея Филипповича Рубцова. Выставка была приурочена к 85-летию со дня рождения и к 60-летию творческой деятельности этого художника. Война застала его юнцом, но он пошёл воевать за родную землю. Тяжёлое ранение чуть не лишило Андрея Рубцова мечты стать художником, однако воли и стремления ему было не занимать. Андрей Рубцов стал художником. И каким художником!

Состоявшаяся юбилейная выставка А. Ф. Рубцова – незаурядное событие в культурной жизни не только Иркутска, но и России – подвигла меня поделится своими впечатлениями о ней.(п\ж)

О вечном и тайном.

Завещено душе моей

Память о вечном звучанье!

Наполнено сердце гармонией –

Я весь в её власти…

С детства взыскую

Истины дольней и горней –

Между космосом вечным

И негой родимой Земли!

Долг мой оплачен –

Облаком белым

Я пролетаю!

Все испробовал я,

Чтобы люди добрее

И доблестней стали.

Видимым быть я могу

И не зримым.

Жизни страницы

Источника вечного,

В Книге раскрыты.

Во всём остальном…

Нет ни слезы и ни слов:

Вечность в вечности –

Оставляю ль

В вечности след?..

Душа переполнена Светом.

Любовью полон я

И всё во мне звучит!

Эти стихи я написал к выставке, состоявшейся ещё в 1976 году, но они не потеряли своей актуальности и сейчас...

Мир живописи Андрея Рубцова предстал предо мной драгоценным сокровищем, которое только и ждало, чтобы его обнаружили и приняли.

Озарение художника – связь с духовным провидением есть творческое воплощение вещественного или умозрительного мира. Все творцы проходят сквозь это. Когда художник озарён сердцем, он ощущает себя полноценнее, чем этот мир, и его осеняет спокойная уверенность, проистекающая из сознания того, что никто не поколеблет его веру. Это необычайная сила позволяет художнику принимать решения своевременные и уместные, и, достигнув цели, художник порой сам удивляется, как это ему удалось. А удалось потому, что, влекомый озарением, он следовал своим Путём, всё остальное было уже менее важно, и энергия воодушевления несла его к холсту, по которому художник очерчивал возникшие образы – он видел их в юности, в зрелости, их временами разводило по путям-дорогам, но художник чувствовал, сколь много они для него значат. Благо, они – эти воодушевляющие образы – возвращались к нему, и были всё так же свежи и нежны с ним…

Художник раскрывал свою душу, давая ей жить свободно, и таинственные потоки многоцветья разливались мазками палитры на холстах, освобождаясь от чужеродных наслоений.

Свет рождался во всём и на всём, и свет, окутав весь Мир, проник в сердцевину вещей, расцветил все потаённое многообразие деталей, явил себя в гаммах цвета, прикоснулся к каждому живому существу, сумев передать эту радугу космического многообразия.

Ведь это открытие многоликого спектра цвета – это одно из самых важных открытий, а может самое-самое, к которому художник Андрей Рубцов шёл через тернии, через страдания и раздумья, через вглядывание в окружающий мир и в себя. И вот ясность неостановимая воплотилась в живописных полотнах.

Как завораживает и влечёт к себе небесная лазурь, как притягательны горящие из глубины алые огни. И как мало надо для счастья, – иногда всего лишь улыбка доброго человека.

А говорить о суетном счастье (с кем-либо) бессмысленно! Этот кто-то не удивляется своей непоследовательности, но говорит и печётся о пустяках. Не вслушивается в ответы, не вслушивается в трепет звенящих деревьев, к песни без слов бегущей реки.

Непостижимо!

Как понять сокровенное, как из томительных лет ожиданий, из неимоверных далей обрести собеседника, единого в духе, и поведать о главном, о значенье его…

Это кажется доступно понять только ребёнку.

И вот сопричастность: как расшифровать сокровенное, рвущееся из тайников твоей души? Не оскорбит ли, не оттолкнёт ли оно – при многих личностных эмоциях, умственных восприятиях? В конце концов, сокровенное может так и не расцвесть, а зачахнуть в человеке, подтачивая здоровую первооснову его нетленной души, подтачивая сопричастность друг друга к сокровенному, родственному и на поверку выйдет безучастность, внутренняя отчуждённость и неприемлимость благородства и душевной нежности…

Если бы сокровенное не вмещало в себя скрытые смыслы Сущего, можно было бы просто выплеснуть на собеседника всё, что рождено и живёт внутри тебя, не предполагая со стороны оного оговорок и объяснений, не разрастаясь в догадках…

О чрезвычайном и спасительном, для двоих – художественно-сознательном, имеющим право на существование. Это случается так редко…

Сокровенное выявляет суть человека, показывая бесконечное переплетение причин и следствий и то, как самое малое движение одного отзывается на жизни другого. И в час распятия Иисуса этот отзвук Абсолюта явственно слышен художником: ибо художник понимает не только Иисуса, но и всё Сущее в Мире, причём ни время, ни пространство не являются препятствием для него. Не важно, сколько лет проживёт художник на свете, распятие Иисуса, осенённого Вселенским сиянием, будет стоять пред ним. И чем далее отдалён будет временем художник от свершившегося – Иисус будет явственнее сиять пред ним. Ибо это событие заполнило собой Жизнь, приведя с собой все размышления о сути бытия человеческого.

Уяснить этот мир, ощутить в себе пульс сокровенного – это значит поведать о себе. Что и претворяет в жизнь художник. И это самое важное для него и для нас.

Но, оказывается, и не самое мучительное передать своё творческое богатство, выстраданное, выверенное внутренней его сутью, одарить мир людей своими озарениями, своим сокровенным…

Кому же принять этот дар?

Когда художник в предвкушении, с неотступными сомнениями и печалью, с любовью и надеждой к своему собеседнику творил, в этом рождалась сердцевина единого страждущего духа. Это было счастье растворения в нём, каким бы ни был он суровым. Без предвкушения единения духа – чувство оставленности, постылости жизни и одиночества.

А в духе как легко, охотно творится, даже и среди всевозможных обыденных дел. Требует своего выхода. Это – сила, озарённая небесным светом, усиливается ощущением, что художник приблизился к чему-то изначальному и прочно забытому и незримому родом людским.

И вот нынче, на выставке живописи Андрея Рубцова, развернулись полотна, как Книга, которую предстоит прочесть. Земля, бездонное Небо, Млечный Путь со своими созвездиями и вечной глубиной отдалённых миров, и среди этого многоликого Космоса лица людей в потоке Жизни.

Увиденное тревожит это живое воплощение именно своим открытым смыслом, столь простым и одновременно сложным: рождением, болью, страданием, радостью, жизнью, смертью, памятью… Тревожит, что любой всполох огня и света на ликах, прорывающихся из глубин реальных событий, – реально обретает свой истинный, сокровенный смысл в судьбе человеческой.

Тревожит такой осязаемой полнотой…

Именно этот Живой Мир творений Андрея Рубцова поселил во мне уверенность, что Жизнь человеческого духа ничем не может быть нарушена. А если будет и нарушена, то этим солнечным дождём, тут же и прекратившимся. Но какой духмяный охватывает меня аромат сосновой и еловой хвои, горьковато-сладостный – всю Жизнь дыши – не надышишься…

И это при неотделимости Жизни и Смерти, их слиянии и пути. Я не в состоянии не думать о боли как о ходе Жизни, так и не расшифрованном поколениями и поколениями мудрецов, ушедших в ту даль…

Что приостанавливает мерное, удовлетворённое течение жизни? Какие сигналы исходят, предупреждая, что близка твоя преломная черта, отделяющая счастье бытия от вечного покоя. Неужели разум подаёт сигналы, чтобы ты поспешил, если ещё не всё сделал в своей (этой) жизни. Неужели он сигнализирует тебе, взывая к действию, не позволяя тратить попусту отпущенное тебе время, и это при всём том, что по своим возможностям человек может жить не менее трехсот лет. Не менее…

Как люди опрометчиво растрачивают молодость, горделиво возносят головы пред далью, которой боятся, не принуждая себя дорожить настоящим (каждым мгновением вечности). Потом одинаково скорбят, что дни иссякают и что не продлится век их более, чем у других. Проходит срок, и каждый, кто чем-то серьёзно был занят в Жизни, делает знаковый шаг в своём бытии. Заново возвысить свою душу не дано никому. Да и кто знает, на каком слове остановится его жизнь.

Было ли все это? Я знаю, была и есть тайна, которую все великие мужи человечества пытались разгадать… Эта загадка так и осталась за порогом знания.

Для того чтобы принять тайну Вечного Мира, нужно одолеть душой и разумом ту самую духовную Космическую глубину, которая нет-нет да и проглядывает, как в живописи А. Рубцова. Проглядывает той озаряющей светлой глубиной надежды, где Жизнь Вечна и нетленна. Но стоит человеку остаться наедине со своими невзгодами, печалями и нуждами – всего этого сказочного будто и нет, да и не может быть. Зачем всё это? И не могут понять…

Успокаивает нестойкие души лишь только привычное представление о том, что жизнь и смерть рядом, что красота окружающего их мира и его угасание – вечный закон природы и ничего тут не поделаешь. Но так ли это? Кто знает?

Есть ли та даль, в которой может открыться Суть Жизни Вселенной, скрываемая сердцевина Вечности, постоянно меняющаяся?.. В той самой вселенской дали, в которой открывается суть духа такой вместимости, такой гармонии из глубин, которая, не исчезая, подступает к людскому преходящему бытию – в слове, в живописи, в музыке. Только дух способен поведать о себе языком пережитого художником откровения, вбирающего бездонную, трепетную даль…

Судьба А. Рубцова оказалась причастной к осуществлению своего провиденциального замысла – воскресила духовный Свет Жизни и тем самым заставила художника запечатлеть многоликий, многообратимый замысел Животворящего Духа.

Для того чтобы приблизиться к его пониманию, надо во что бы то ни стало припасть к заветной космической гармонии, двигаться, дышать, сбиваться, возвращаться вспять и опять начинать весь путь одухотворяющего начала.

И представьте: художник постиг и воплотил общую доминанту Жизни человеческой во вселенной – художник жив, он может оглянуться на свой Путь, Он чего-то достиг…

Художник Андрей Рубцов вошёл в мир высочайших духовных открытий. Он вошёл в мир Любви, чести и истинного служения всему облику человеческому.

Я осматриваю Вселенную, рождённую живописцем – я в ней сейчас живу, а что отделяет меня от иных Вселенных!..

Впрочем, мудрый человек без труда решит эту проблему – распнёт Иисуса, а потом уж и воскресит. Бессмертные творения будут смотреть на человечество с новых полотен.

Увы, не вечен художник, вечны его творения…

Таинственная атмосфера вечного так притягательна и так нужна душе человеческой!..