По тонкому лучу стиха творенья |
Известному иркутскому поэту Александру Сокольникову 21 марта исполнилось 70 лет. О творчестве «короля верлибра» и о его новой книге «Стиха творенье» рассказывает, и тоже в необычной форме, коллега по цеху Сергей Корбут. Так много лет назад, что трудно вспомнить, когда и где я написал впервые о творчестве Сокольникова... Что ж, проходят годы, мчат десятилетья, и время нас, увы не молодит. Но творчество не горбится под гнётом старения, как тело иногда. Оно – двойник души, а души вечны. И в семьдесят – король верлибра юн! С чем мы его сейчас и поздравляем! Да и былое вспомнить – повод есть... По-моему, в конце семидесятых мне папку со стихами принесли. Какой-то был поэт из Ленинграда перепечатан в стиле «самиздата» под несколько копирок, может, пятый мне экземпляр для чтения дошёл. Кто помнит эти книги «под копирку», меня поймёт: расплывчатые буквы не так влекут, как типографский шрифт. Но чтобы не обиделась подруга, я стал читать, не очень понимая, что в ленинградце девушка нашла. Да, рифма есть, и ритм почти не сбитый, какие-то словесные изыски, но вот душа – моя душа – увы, на суть его стихов не откликалась. Бывают же стихи не по душе... И вдруг стихотворение без рифмы и без «размера», стало быть, верлибр, мне показалось очень любопытным, и я его в сторонку отложил. Заметив мимолётно, что оно пробито фиолетовой копиркой. Потом ещё одно, потом ещё... И рукопись в конце концов разбилась на две таких по стилю разных части, что впору лишь плечами пожимать. Но вот что удивительно: при этом она разбилась надвое по цвету – я отдал предпочтенье фиолету, а «чёрными» стихами пренебрёг. Звоню подруге: «Таня, что за странность?!» Она в ответ: «Там, видно, оказалось две рукописи, в спешке собрала их я вперемешку, даже не заметив...» – А я о «фиолетовом поэте»: мол, кто такой, откуда, тоже из... ? «Сокольников... Нет, не из Ленинграда... Да разве ты не знаешь Александра?!» – «А вот, не знаю, разве это грех?» – «Он наш, иркутский...» Так и состоялось заочное знакомство. А потом и очное. Когда же вышла книга у Александра первая, я эту историю в газете описал. В какой? Одно из двух: или в «Народной...», или в «Губернии», где в штате состоял. Теперь следов, пожалуй, не отыщешь, и сей повтор (в иной, конечно, форме) не лишним будет. Правда, Александр? Да, время пролетело незаметно. Но след от фиолетовой копирки остался – словно символ артистизма, гармонии, безудержных идей... От фиолета шаг до пиетета: у древних римлян он считался цветом Юпитера, а кто такой Юпитер, я думаю, не надо объяснять. Конечно, от Парнаса до Олимпа уже не шаг, но наш король верлибра вполне доволен статусом своим, и он в берете ходит, как в короне, сидит на стуле гордо, как на троне, ну а когда парит в мирах гармоний, то он, как раритет, неповторим! Пора уже и перейти к цитатам, ну, кроме тех, которыми обычно Сокольникова в прессе представляют: в монахини постригшиеся розы и прочее... Отыщем поновей! Написано стихов за четверть века не то чтоб очень-очень-очень много, но и немало: книги «Вне канона» и та, что всех новей, «Стиха творенье» – свидетельство тому. Смотрите, как – согласно поэтической науке – поэт в букеты собирает звуки (слова, конечно, выделены мной): Всеосенний свиток О синь воды сбежавшая с неба ОСИЯННЫЕ золотыми эполетами Листьев САНОВНЫЕ деревья... Неправда ли, они почти что зримы – все эти эС и эН в оправе О?! Как на воде, от неба синей-синей, горит листва дрожащим отраженьем – так звук воспламеняется в стихах, когда в соседстве с ним другие звуки готовы это пламя поддержать. Ещё один пример: «или ОСИНОЙ / с ОСАННОЙ покрасневших листьев...» – звуки сопряжены со смыслом, как аккорд со струнами – прикосновеньем пальцев, трактующих движение души. Следы осенних солнечных метафор, как блики, прорываются в ночные картины, где упавшая звезда с нечаянной слезой – родные сёстры: По освещённым окнам шагает ночь Словно по опавшей листве... И в этом же ночном стихотворенье – под моросящий дождь: «Твои колени... – (как тонко!) – ...два замёрзших воробья». А вот стихотворение, где нос, которому присуще обонянье, ведёт поэта творческой стезёй (я приведу здесь только два фрагмента): И в эфемерности миров словно в золотом лесу осеннем так остро пахнет женщиной... ...Ладонью опахальной мы разгоняем дым чтобы вдохнуть аромат незабудок с благоуханием роз укрытых одной шанелью нумер пять. Есть в этом и ирония, конечно, но лёгкая, как аромат духов красавицы, прошествовавшей мимо... А может быть, ушедшей навсегда: Уходя не забудь погасить в моей душе свет осыпь с изумрудной травы росу и из подков убегающего счастья выдерни серебряные гвозди обложного дождя... Что странно мне порой: соседство с явной «красивостью» – эскизов увяданья, обыденности, серой, как туман в ночную пору где-нибудь в трущобах, не так уж часто, но примеры есть: И лебезя старушьим частоколом зубов и трав готова на съеденье лебеда... ...и молнии волос седой вплетаешь в жидкую косичку старости... ...Губы лепившие поцелуи снежками в старческий рот превратятся... ...Но кто уступит место в партере замасленной фуфайке и бросит голодным спасательный круг краковской колбасы пахнущей дымом отечества По вечерам с лицами краснеющих помидоров из важного дома разъезжаются чины...
И чем длиннее стих, тем больше в нём намешано, замешано, набито, надломано, надорвано... Надрыв не в стиле верлибриста, ведь без ритма и рифмы громкий голос не подашь, не возопишь в пустынности библейской. Но я-то о надрывности другой, когда один ещё не явлен образ, а следом прорывается второй, и тонкий смысл, как паутинка, рвётся... А краткость – не таланта ли сестра? Взгляните только, как она изящна: Пчела граммофонной иглой извлекает янтарную музыку мёда А в главном, что ж, Сокольников – художник. И вместе с ним, залюбовавшись словом, мы видим сквозь привычную реальность, как сквозь одежду, «тело» красоты: ...Прислонившись к стене я в глазах твоих отражаюсь подсолнухом у которого закружилась голова. ...свирель умолкла и прорези свирели не закрыть холодными пальцами и воздуха глоток на звук не обменяет тишина... В замочных скважинах зимы Весна звенит отмычками сосулек... ...Тень облака пролетавшего над тобой я прогуливаю как собаку без поводка... ...Я имя твоё повторяю словно седой одуванчик срываю из сада темноты... Реки греются на камнях И не торопятся в океан Бабочки порхают в небесной епархии Забыв что они цветы В ветвях отражённых деревьев Рыбы свивают гнёзда... Не так ли в отражениях-стихах мы гнёзда вьём своим воспоминаньям и чувствам, всколыхнувшимся в ответ простым словам, расставленным в порядке единственно возможном, чтоб пройти по тонкому лучу СТИХА ТВОРЕНЬЯ? Тэги: |
|