Поговорим о таинствах любви…

Весёлый, мудрый, философичный Александр Сергеевич Пушкин писал: «Любви все возрасты покорны, её порывы благотворны». Именно поэтому я, человек пенсионного возраста, дерзаю говорить о столь необычном, порою неосознанном до конца, и, как многим кажется, очень юном чувстве по имени Любовь. А сподвигло меня к этому, собственно говоря, то, что на днях у меня вышла уже четвёртая (начиная с1996 года) по счёту поэтическая книга: «Кардиограмма чувств». Получается, что одна поэтическая книга вызревает у меня раз в четыре года. Но это лишь математически. На самом деле всё значительно сложнее, ибо стихи я начал писать, наверное, лет с четырнадцати, после того как моя бабушка Ксения Фёдоровна подарила мне трёхтомник Сергея Есенина, который я махом и с удовольствием прочёл. А первая книжка: «Парижская тетрадь», состоящая из 26 стихотворений, написанных в 1993-ем году в экспедиции: «Велопробег Пекин – Париж», вышла лишь в 1996 году. Вторая: «Сестра моя осень» в 2001-ом. Эта книга включила в себя стихи, написанные за тридцать лет. Третья: «Памяти солнечный зайчик», была выпушена издательством: «Иркутский писатель» в 2005-ом году и была посвящена памяти моих ушедших в мир иной родителей. И это была очень грустная книга…

И вдруг, в столь преклонном возрасте книга стихов о любви! Не маразм ли это? – наверняка подумает иной читатель. Думаю, что нет. Впрочем, судить вам, мои дорогие гипотетические читатели.

И перед тем как предоставить вашему вниманию авторское предисловие к своей книге: «Кардиограмма чувств», в котором я и пытаюсь, собственно говоря, разобраться в этом чувстве – любовь, я хочу сделать несколько оговорок.

Первое. Поэтом я себя, отнюдь, не считаю. Ибо стихи пишут очень многие, а поэтов, увы, единицы. Я профессиональный литератор, время от времени пишущий стихи.

Второё. С мнением, поэта (кажется Межирова, но могу ошибиться) который однажды изрёк: «До тридцати поэтом быть почётно и срам кромешный после тридцати», я не согласен. Например, у нас в Иркутске живёт прекрасный девяностолетний поэт Денис Цветков, до ныне пишущий прекрасные стихи.

И, третье. Я полагаю, что авторское предисловие к книге: «Кардиограмма чувств» и есть самое лучшее и значительное в этой книге. Его вам и предлагаю.

***

Уверен, всё что с нами происходит в этой жизни вполне может быть выражено графически. Некой «кардиограммой чувств», настроений ощущений, ибо сердце всегда первым реагирует на любые изменения (плохие и хорошие), происходящие с нами. Недаром же язвительный французский мыслитель Ларошфуко, живший в 17 веке, с некоторой горечью констатировал: «Ум всегда в дураках у сердца…» И особенно это заметно когда человек влюблён. Пики его «кардиограммы» тогда неудержимо стремятся ввысь! Когда же любовь уходит (порой она уходит по-английски, не прощаясь и не прощая ничего) – мы можем наблюдать почти прямую линию обыденной рутинной жизни, словно сердце наше устало жить в таком невероятно бешеном, почти запредельном темпе. Мы будто застываем на время.

Подобные аналогии, пожалуй, справедливы не только для такого яркого, похожего на летнюю грозу, чувства, как любовь, но и для прочих отношений с близкими и не очень близкими нам людьми.

Вот отчего и книга эта названа мною: «Кардиограмма чувств». В неё вошли стихи, написанные уже в нынешнем 21-ом веке. Начиная с 2006 года, когда я сдал в издательство «Иркутский писатель» рукопись своей предыдущей поэтической книги «Памяти солнечный зайчик», посвящённой моим, ушедшим один за другим в мир иной, родителям.

Нынешняя книга для меня не простая. Хотя бы потому, что кроме родителей, я потерял ещё и свою любимую жену Наталью, человека очень доброго, чуткого, отзывчивого на чужую беду…

Мы прожили с ней двадцать девять счастливейших лет, умудрившись, за это время, ни разу, по-настоящему, не поссориться. После её ухода в запредельные, неведомые и невидимые нам дали, мне очень долгое время казалось, что сердце моё превратилось в льдинку, как у мальчика Кая, из сказки Андерсена «Снежная королева». И казалось, что эта льдинка уже никогда не растает.

Друзья, видя моё положение и постоянную, не проходящую тоску, советовали влюбиться. На подобные советы я только неопределённо пожимал плечами, отвечая мысленно строкой своего так и незаконченного стихотворения: «Довольно юношеских грёз, я их давно уж перерос…» А если приятели были настойчивы и начинали философствовать на тему любви, как единственного спасительного средства от тоски, я прерывал их сентенции одной, как мне казалось, выстраданной фразой: «Любовь, друзья мои, как и жизнь, впрочем, ничем хорошим закончиться не может…»

И если меня озадаченно спрашивали: «Почему?». Имея ввиду конечно же любовь, поскольку с финалом жизни всем всё, вроде бы, и так предельно ясно, нехотя отвечал, что если это даже взаимная любовь (что бывает крайне редко), то, всё равно, кто-то из любящих уходит в мир иной первым, причиняя этим невыразимые страдания другому человеку. Ведь это так невыносимо – пережить любимого человека. И только теперь я, кажется, до конца прочувствовал, понял фразу Александра Грина: «Они жили долго и счастливо и умерли в один день». Действительно, какое это великое счастье – именно такой финал для любящих друг друга людей…

Однако жизнь идёт. И естественное желание любого человека – любить и быть любимым, однажды, кажется независимо от вас, прорастает как зелёный росток сквозь асфальт. И сердце ваше начинает потихонечку оттаивать. И вы уже вспоминаете фразу Чарльза Диккенса о том, что: «Любовь – самая простительная из всех человеческих слабостей». Или на ум вам приходит фраза другого знаменитого писателя, уже не англичанина, а норвежца, Генрика Ибсена: «По-настоящему мы живём, только тогда когда любим или творим». При этом мы начисто забываем о поэтическом предостережении Микеланджело, стихотворение которого я хочу привести здесь полностью.

«Прочь от любви, прочь от огня, друзья!
Ожог тяжёл, ранение смертельно,
Сопротивленье натиску бесцельно, -
Ни бегством, ни борьбой спастись нельзя.
Прочь! Я пример, как злобствует, разя
Стрелою, длань, чьё мщенье беспредельно;
И ваше сердце будет столь же хмельно,
И вас закружит хитрая стезя.

Прочь, прочь скорей от первого же взгляда!
Я мнил спастись, лишь только захочу, -
И вот я – раб, и вот – за спесь награда».

Но, в жизни всё бывает, как бывает, а не так как нам этого хочется. И ты понимаешь, что уже миновало почти два года тоски и уныния. И ты готов влюбиться в очаровательную женщину, посетившую тебя на даче в конце лета и явно симпатизирующую тебе, несмотря на существенную разницу в возрасте. И тут же вспоминаешь Тютчева и его последнюю любовь, и его стихи:

«О, как на склоне наших лет
Нежней мы любим и суеверней…
Сияй, сияй, прощальный свет
Любви последней, зари вечерней».
К чему я это всё?

Дело в том, что в данной книге большая часть стихотворений написана осенью 2010 года. Они так и озаглавлены: «Стихи из осенней тетради». И почти все они о любви. От её возникновения и восторга по этому поводу, до её… Впрочем, вы всё поймёте сами, прочитав книгу.

Я же думаю, что самоё печальное в отношениях двух симпатизирующих друг другу людей, даже не разрыв, а осознание того, что предмет твоего восторга был этого не достоин. Что он, во многом, был придуман тобою. Что, впрочем, так свойственно натурам творческим. Вспомните, как об этом сказано у Пушкина в «Маленьких трагедиях», в диалоге о донне Анне, между Дон Гуаном и его слугой Липорелло.

Дон Гуан: «Её совсем не видно под этим вдовьим чёрным покрывалом, чуть узенькую пятку я заметил».

Липорелло: «Довольно с вас. У вас воображенье в минуту дорисует остальное».

Бывает такое и в нашей жизни.

Иногда, ослеплённые, вдруг вспыхнувшим, в нас чувством, мы приписываем человеку не очень доброму - доброту. Человеку не очень далёкому – блестящий ум. Человеку ветреному – верность. И так далее и тому подобное… Впрочем, всё это лишь общие рассуждения к данным стихам никакого конкретного отношения не имеющие.

Вообще, у любви, или точнее сказать: у болезни по имени любовь, есть только три исхода.

Первый. Любовь взаимная заканчивается браком. Хотя, как говорил Антон Павлович Чехов, браком всё только начинается.

Второй. Любовь не взаимная, по каким-то причинам, часто заканчивается трагедией, особенно в юные лета. Вспомните, как всё печально обернулось для героя книги Гёте «Страдания молодого Вертера».

И третий, пожалуй, самый печальный исход, когда по прошествии какого-то времени, будто розовая пелена, спадает с ваших глаз и вы внутренне восклицаете: «И я его (её) любил?! За что? Какие исключительные достоинства я находил в этом человеке?..» И становиться так горько, будто из ваших рук вдруг выскользнула редчайшей красоты и ценности ваза, превратившись, из произведения искусства, в жалкие осколки. Склеить которые никому не удастся, хотя бы потому, что вазы этой, во всём её совершенстве, в реальной жизни никогда и не было…

В любом случае, когда любовь уходит, внутри человека образуется зияющая воронка пустоты, способная затянуть туда, в эту Чёрную дыру, и самого человека…

Но, Господь, как известно, милостив к нам грешным. Ведь мы не пасынки его, а дети, порою весьма неразумные. И зная о нашей неизлечимой болезни: «Любить и быть любимым», он посылает нам кого-то ещё, чтобы заполнить эту пустоту, зияющую в нас. Ибо, «лекарство от любви – другая любовь», как утверждала весёлая польская писательница Иоанна Хмелевская.

Впрочем, это уже совсем другая история.

Декабрь 2010 года, Иркутск

***

И поскольку книжка, всё-таки поэтическая, было бы не правильно не предоставить два – три образчика стихов, которые, надеюсь, смогут уместиться на газетной полосе.

Ну а кого заинтересует книжка – звоните, буду рад вниманию.

Всего вам доброго. До следующей статьи.

Владимир Максимов

Собрав осколки прожитого дня,
Я из несчастий выкрою удачу.
Как было в детстве, я уже не плачу.
Лишь вы не отрекайтесь от меня.
И на моём лоскутном полотне
Пусть красок: серых, чёрных – меньше будет.
А добрых дел, улыбок – пусть прибудет.
Чтоб все там были счастливы вполне.
Переиначив прожитые дни,
Я соберу всё лучшее в ладошку.
И больше не обижу даже кошку.
Зелёным светом мне, Судьба, мигни.
И там, на склоне завтрашнего дня,
Я ни о чём пускай не пожалею.
Душой и сердцем не окаменею,
И не предаст там пусть никто меня.

Один год

От декабря до декабря

Всё тоньше календарь…
Всё безнадёжней встречи.
Лишь отблески любви,
Сгорающей, как свечи.
Вернее, две свечи:
Владимир, Маргарита,
Которая, увы,
Мной так и не забыта.

И память вдруг опять
Вернёт в ушедший год.
Туда, где НАШ декабрь,
По-прежнему, живёт.
Где всё – лишь впереди.
Где всё ещё вначале.
Где мы мельканья дней
С тобой не замечали.

Где падал тихий снег,
И чистые страницы
Несбывшейся любви
Предполагали сбыться.
А нынешний Декабрь
С ухмылкой старика
Глядит на это всё
Уже издалека:

На нас, на месяц тот,
На весь минувший год,
Уплывший в никуда,
Как белый пароход.
И на причале мы
С тобой совсем одни.
Всё тоньше календарь.
И всё короче дни.

Венецианская акварель

Осень в Венеции…Грустно…
Йодистый ветер с лагун.
Призрачно. Праздно и пусто…
И ощущенье – я гунн,
Вновь прискакавший с Урала
В этот чарующий сон.
В церкви Сан-Джорджо-Марджоре
Сладостный слышится звон.

Строгие строки каналов.
Дожей дворец – через дождь.
Где ты ступал здесь, Аттила,
Гуннов прославленный вождь?

Остров Мурано и зданья
В рваный одеты туман.
Где-то здесь сбой мирозданья.
В чём-то я чую изъян.

Струнами дождь натянулся,
Капля ползёт по листу.
Словно я в прошлом проснулся,
Будто забрёл в пустоту…

Томные взоры каналов
В дремлющей этой стране.
Отзвук былых карнавалов
Где-то уже в стороне.

Осень. Прохладно и чисто.
Истинна, правда, в вине?
Высохший плющ так печален
На бледно-серой стене.

Ностальгия

Это чувство ностальгии –
Эта смертная тоска.
Эти цепи. Эти гири.
Это дуло у виска.

Это чувство ностальгии,
Настигающее здесь,
В центре миленькой Европы,
Словно воздух выпит весь.

Это странное смятенье,
Пригвождающее вдруг,
Так нелепо, непонятно,
Так похоже на испуг.

Так похоже на затменье
В сердцевине дня.
Но в такие лишь мгновенья
Понимаем мы себя.

Это чувство ностальгии…
Не понять. Не объяснить.
И не принято об этом
Здесь, В Европе, говорить.

***
И опять мне зимы не хватило.
Этих плавных сугробов и вьюг.
Будто мимо промчался мой дальний,
Мой весёлый и преданный друг.

И средь синего этого марта
Мне припомнится ветер и снег
И кружение бледных снежинок,
И позёмки стремительный бег.

Одинокий фонарь. Ритм метели.
Снег то быстро кружит, то парит.
И тревожный декабрьский ветер,
Что спокойно сквозь годы летит.

Фиолетовых сумерек время…
Жёлтый свет из окна. Стол накрыт!
И у зеркала женщина в красном
На себя так печально глядит.

***
Учительница сельская
В улусе Зум-болой,
Вы помните, как вечером
Вас провожал домой?
В трубе гудела вьюга,
И самовар гудел.
Я вам хотел понравиться
И, кажется, сумел.
В окно вмерзали звёзды.
Мы с вами пили чай.
Встречались наши руки
И – губы невзначай.
И слушали пластинки
Мирей и Адамо.
И что-то в нас свершалось,
Нас не спросив, само.

Уважаемый читатель МГ! Поставьте, пожалуйста, отметку о своем впечатлении от прочитанного. А если вам есть что сказать более подробно - выскажитесь в комментрии!

• ПОНРАВИЛОСЬ

• НЕ ПОНРАВИЛОСЬ

• Расскажите об этом своим друзьям!