Как учились иркутяне

Как учились иркутяне?

Вначале была… парта. Самая обычная парта, которую я впервые увидела, придя в первый класс, в школу № 65. Это была красивая и удобная парта с наклонной поверхностью, в верхней части которой находились круглое отверстие под чернильницу – одно на меня, другое на соседку и два продолговатых углубления под перьевые ручки. У парты были откидывающиеся крышки (это было очень удобно, когда требовалось встать и ответить на вопрос учителя), а под крышками располагались ящички, куда можно было спрятать портфели. Ноги упирались в наклонную доску внизу. Парта представляла собой единое целое со столом и скамейкой. Но если столешница была выкрашена в зеленовато-голубой цвет, то скамейка с прямой спинкой была коричневой. Во 2-м классе мне довелось учиться в 8-летней школе г. Демидова – небольшого городка в Смоленской области. Школа находилась на центральной площади у стен Успенского собора, была одноэтажной, деревянной с большими классными комнатами. Уже позже я узнала, что она была построена в конце XIX века, и в ней располагалась церковно-приходская школа. В этой школе тоже были парты, но как они отличались от иркутских! Во-первых, парты были рассчитаны не на два ученика, а на три, а во-вторых, цвет столешницы был не светлым, а черным. Уже много позже я увидела парты аналогичного цвета в архитектурно-этнографическом музее «Тальцы», а потом на фотографии классной комнаты во 2-й иркутской женской гимназии. Но трехместные парты мне уже не попадались. Парта дисциплинировала, она казалась своеобразным олицетворением школы. Наверное, отсюда появился интерес не только к данному предмету, как своеобразному свидетельству ушедшей эпохи, но и к истории самой школы. Из этого интереса началась работа по поиску соответствующих материалов, как уже изданных, так и тех, которые впервые вводятся в оборот. Что из всего этого получилось, можно прочесть и увидеть на страницах этой книги.

И. Терновая

До XVII века в России не существовало организованной системы образования. Обучение грамоте велось в монастырях или частным путем дома.

В начале XVIII в., согласно указам Петра I, открываются государственные школы профессионального характера. Например, Навигацкая школа в Москве стала родоначальницей морских учебных заведений. В Иркутске такая школа открывалась в 1754 году, после того, как 20 июня 1753 года императрица Елизавета Петровна подписывает Указ об открытии в Иркутске Школы навигации и геодезии.

Цифирные школы готовили низших техников для войск и казенных строительных работ, знакомых с арифметикой, геодезией, геометрией. В некоторых городах появились гарнизонные школы, призванные готовить из солдатских детей грамотных унтер – офицеров и сержантов.

Обучение грамоте считалось частным делом, но для двух сословий – дворян и духовенства – грамотность была обязательной. Были введены при Петре I и государственные экзамены, обязательные для дворянских недорослей.

Ряд архиереев открывают у себя, при архиерейских дворах, или в непосредственно подчиненных им монастырях школы для подготовки священнослужителей, эти школы стали основой будущих духовных семинарий. Большинство учащихся было из семей духовенства.

Значительные шаги в деле народного образования были сделаны при Елизавете Петровне и Екатерине II.

В 1786 г. возник проект народных школ трех типов: малые училища (два года обучения), средние (трехклассные) и главные училища (четырехклассные). Вскоре средний тип был исключен; остались малые и главные, включавшие в себя и курс малых. Эти училища открывались только в городах.

Императором Александром I проводились серьезные реформы госаппарата. Так, манифестом 8 сентября 1802 г. учреждалось в Российской империи восемь министерств, в том числе Министерство народного просвещения.

Существовавшие с петровских времен коллегии были заменены новой формой исполнительной власти, где дела по каждому ведомству решались единолично министром, ответственным только перед императором. Министр имел заместителя (товарища министра) и канцелярию. Министерства подразделялись на департаменты во главе с директорами, департаменты – на отделения во главе с начальниками, отделения – на столы во главе со столоначальниками. Учреждался Кабинет министров.

Первым документом, относящимся к системе образования в России, были утвержденные 24 января 1803 г. «Предварительные правила народного просвещения». Большинство статей Правил были, по сути, только проектом будущей системы образования. Правила включали сорок восемь статей, объединенных в три главы: «О заведении училищ», «О распоряжении училищ по учебной части», «О распоряжении училищ по хозяйственной части».

Ими устанавливалась общая структура образовательного пространства России, иерархическая система управления и взаимосвязи отдельных ее звеньев; содержание образования; материальное обеспечение и источники финансирования.

Созданием Министерства народного просвещения был установлен государственный характер образования в России. Название министерства было предложено самим Александром I, проявлявшим особе внимание к развитию образования.

Первым министром стал Петр Васильевич Завадовский, граф, сенатор.

Указанным манифестом в ведение Министерства народного просвещения передавались «типографии частные и казенные, издания ведомостей и всякие периодические издания, народные библиотеки, собрания редкостей, натуральные кабинеты, музеи и школы всех типов».

В 1803 г. были образованы учебные округа, открыты университеты в Харькове, Казани, Дерпте (Юрьеве), Вильне.

Все государственные учебные заведения в начале XIX века подразделялись на 4 ступени – одноклассные приходские училища, трехклассные уездные училища, гимназии и университеты. Министерству подчинялись и сословные учебные заведения для дворян – лицеи, сочетавшие в своих программах гимназическое образование с ускоренным курсом университета. Первым в России был открыт в 1804 г. Демидовский лицей в Ярославле, вторым стал Царскосельский (1810).

Системой образования ведало Главное управление училищ. Было образовано шесть учебных округов – Московский, Петербургский, Белорусско – Литовский, Дерптский, Казанский и Харьковский, возглавляемых попечителями. Но им принадлежал лишь общий надзор за учебными заведениями. Всеми делами в учебном округе ведал соответствующий «региональный» университет через посредство ученого совета. Университетский устав 1804 г. предусматривал значительную автономию: выборность ректора и профессуры, определенная независимость от судебной системы по делам гражданского судопроизводства, право университетов утверждать учителей в гимназии и училища своего округа. Указ от 6 августа 1809 г. «Об экзаменах на чин» в целях повышения грамотности и профессионального уровня чиновников, требовал, чтобы чины, дававшие права личного и потомственного дворянства, присваивались только при предъявлении диплома об университетском образовании или при сдаче экзамена в объеме университетского курса.

В 1804 г. был учрежден Петербургский педагогический институт, в 1816 г. он был реорганизован в Главный педагогический институт, действовавший до 1859 г. С 1860 г. при университетах были организованы педагогические курсы.

Новым типом школ, хотя и редким, стали устраиваемые в первой половине XIX в. просвещенными помещиками школы для крепостных.

В 1860- х гг. открылись уже тысячи крестьянских школ грамоты. Они возникали по собственному почину населения и исключительно на его средства. Они часто служили основой для развития сети земских школ.

В начале 1880-х гг. сельские начальные училища (школы) распределялись по группам, в зависимости от источников содержания: государственной казны, земств, сельских обществ (на средства крестьян), церковных попечителей и духовенства (приходов), частных лиц.

С 1857 по 1860 год возникло по частной инициативе до 500 воскресных школ (в них практиковался добровольный и бесплатный учительский труд: учащимся – детям и взрослым давали элементы грамотности и математики, а также первоначальное общее развитие).

По положению 1866 г. о начальных народных училищах, начальное обучение возлагалось на само население. За правительством – Министерством просвещения – были оставлены функции контроля. До 1895 года все начальные училища Сибири состояли в ведении Министерства внутренних дел и земледелия. С марта 1895 года они были переданы Министерству народного просвещения.

Земские школы, создававшиеся с середины 1860 – х гг., содержались на средства земств – местных органов самоуправления. По большей части в «штат» таких школ входили учитель и сторож. Учитель занимался сразу с тремя отделениями (школы были трехлетними). До 1891 г. в этих школах не было твердо установленных программ, и учитель сам выбирал учебники и методы преподавания.

Вторая половина XIX века кардинальным образом поменяла облик России. В пореформенной стране произошли глобальные изменения в экономической, политической и социальной сферах. Эти изменения не могли не затронуть просвещение и образование.

Общественный прогресс требовал от граждан России широкий кругозор, высокую квалификацию. Остро ощущалась нехватка специалистов в различных сферах.

Существовавшая система образования не справлялась с возросшей нагрузкой, требовалось открытие большого числа новых учебных заведений.

С начала 1870 – х гг. основным типом общеобразовательного среднего учебного заведения стала восьмилетняя классическая гимназия (последний, седьмой класс был двухлетним). Ее выпускники поступали в университеты без экзаменов, по конкурсу аттестатов. По новому уставу о гимназиях большое внимание стало уделяться древним языкам.

В 1864 г. были учреждены и реальные гимназии (с 1872 г. – реальные училища), в которых основное внимание изучению математики, физики, биологии, часто также химии и черчению. Вместо древних языков изучались французский и немецкий языки. Выпускники реальных училищ не могли поступать в университеты; шли они в основном в технические и коммерческие высшие учебные заведения.

31 мая 1872 г. было «высочайше утверждено» Положение о городских училищах. Это были общеобразовательные учебные заведения для городского населения, в которые принимали детей всех званий (сословий) и вероисповеданий, от 7 лет. Плата за обучение в разных городах составляла от 2 до 18 рублей в год. Городские училища, дававшие значительно больший круг знаний, чем уездные училища, были также в какой – то степени альтернативой для тех учащихся младших классов гимназий, которые явно не могли рассчитывать на окончание полного курса (большой отсев в гимназиях вызывал беспокойство в правительстве).

Городские училища подразделялись в зависимости от числа классов. Наибольшей популярностью пользовались училища трехклассные (три «отделения» по два года) и четырехклассные (два «отделения» по два года и два – по одному году). Очень редким исключением были пяти – и шестиклассные училища. Учебный курс городского училища включал закон Божий, чтение и письмо, русский язык и церковнославянское чтение, арифметику, практическую геометрию, географию и историю отечества (с необходимыми сведениями из всеобщей истории), сведения из физики и естественной истории (геологии, ботаники, зоологии), черчение и рисование, пение, гимнастику. Иногда, в зависимости от возможностей и мнения от попечителей, круг изучаемых предметов, расширялся, могло быть добавлено и обучение ремеслам. Кроме учителей и инспекторов, в штатах училищ предусматривались должности учительских помощников. Педагоги числились на государственной службе, получали, по выслуге лет, очередные чины, имели право на государственную пенсию.

Выпускники городских училищ получали по закону о всеобщей воинской повинности «льготу второго разряда», они служили при призыве три года вместо шести – настолько ценились образованные люди. Они могли сразу идти в учителя приходских или начальных училищ, а после дополнительного класса – в учительские институты (учрежденные в это же время отдельным Положением).

В начале 1890 – х гг. в стране насчитывалось примерно 400 городских училищ, причем нарастала тенденция преобразовывать уездные училища в городские. В начале ХХ в. при широком участии в деле начального народного просвещения со стороны земств и городов стали выявляться некоторые дефекты школьного образования, а именно: трехлетний курс в начальных одноклассных училищах был признан недостаточным. Возникла необходимость замены таковой на четырехлетний.

В 1884 г. было издано положение о церковно – приходских школах, работавших наряду с земскими.

ЦПШ (церковно – приходские школы) содержались за счет приходов. Правила о ЦПШ были официально приняты 13 июня 1884 г. Основой задачей этих школ было утверждение в народе православной веры и получение учащимися «первоначальных полезных сведений». В программу обучения ЦПШ входили Закон Божий, русский язык и арифметика, церковное пение и церковно – славянский язык. Данная программа была рассчитана на одноклассную с двухлетним курсом обучения школу. Существовала еще и второклассная школа, где дополнительно изучались литература, география, родиноведение, линейное чтение, основы ботаники, зоологии, минералогии, дидактики и методологии предметов начальной школы и даже гигиена.

«Родиноведение», как обязательная дисциплина была введена в программу ЦПШ и в Иркутской губернии. Разъяснение данного предмета дается в «Иркутских епархиальных ведомостях» за 1911 год: «Родиноведение – изучение той местности и окружающей жизни, которые доступны детскому наблюдению. Следует учесть, что такие уроки – специфические и ученики не будут иметь на руках учебников. Уроки «Родиноведения» важны тем, что постепенно будут приучать детей наблюдать, вдумываться в окружающую природу и жизнь, будут развивать наблюдательность и мыслительные способности детей». В тех же «Ведомостях» подробно рассматривается программа уроков для учащихся 1- 4-х классов: «Итак, в 1-м классе идет изучение класса, школьного здания, и школьного двора. Во 2-м классе ведется изучение села и его окрестностей, вводятся понятия о формах поверхностей суши, формах берегового очертания воды в реках и наблюдение за солнцем и луной. В третьем классе изучение местной растительности, изучение животных в селах и окрестностях, изучение почвы, состояния воздуха и атмосферных осадков. В 4-м классе – бытовые условия жителей села, сельское управление и общественное устройство, ознакомление с соседними селениями».

Выпускники второклассной школы имели право держать экзамен на звание «учитель ЦПШ». Заведующим ЦПШ был священник, он же преподавал в ней Закон Божий. До 1911 г. священники не получали плату за свой труд в ЦПШ. В школах же Министерства народного просвещения только за законоучительство педагог получал 100 рублей. Эти факты приводили к недовольству и даже к нередкому закрытию ЦПШ, особенно в том случае, если в селе существовала и министерская школа. И лишь с введением законоучительских 60 рублей в ЦПШ, отношение приходских священников к ним меняется в сторону улучшения. И все же количество учащихся в ЦПШ сокращается. Например, в 1911 г. в с. Зима Иркутской губернии в ЦПШ училось 48 человек, это были девочки, в то же время в Министерском двухклассном училище обучалось 170 детей обоего пола.

С 1880-х гг. расширяется сеть частных средних школ, главным образом, в столицах. Уездные училища заменяются городскими училищами по Городовому положению 1872 г. С начала ХХ в. они в свою очередь реформируются в высшие начальные училища.

В 1896 г. было утверждено Положение о коммерческих учебных заведениях, которое определило систему специального экономического образования в России, состоявшую из коммерческих институтов и училищ, торговых школ, курсов и классов. Восьмиклассные коммерческие училища имели несколько более широкую общеобразовательную программу, чем правительственные классические гимназии и училища.

В мае 1906 г. был опубликован новый учебный план реальных училищ, приблизивший их общеобразовательный уровень к гимназическому. Реальные училища стали семиклассными общеобразовательными учебными заведениями. Их выпускники получали право поступать в университет, выдержав дополнительный экзамен по латинскому языку.

Женское образование проходило главным образом в закрытых учебных заведениях Ведомства учреждений императрицы Марии.

Основание образованию женщин в России было положено в царствование императрицы Екатерины II; по ее указу в 1764 году был учрежден первый женский институт, названный «Воспитательным обществом благородных девиц», впоследствии переименованный в Смольный институт, питомицы которого, вступая в мир, должны были по замыслу основателей вносить в него зачатки гражданских и семейных добродетелей.

Выпускница Смольного Института Елизавета Николаевна Водовозова воспоминала в своих «записках»: «Институтки в качестве воспитательниц и учительниц, как своих, так и чужих детей, очень долго имели огромное влияние на умственное и нравственное развитие целого ряда поколений… Он (Смольный – авт.) долго служил образцом для устройства не только остальных институтов, но и многих пансионов и различных женских учебных заведений… В числе способов обучения устав этого воспитательного среднеучебного заведения требует "паче всего возбуждать в воспитываемых охоту к чтению книг, как для собственного увеселения, так и для происходящей от того пользы". Он вменяет в обязанность "вперять в них (детей) охоту к чтению" и ставит непременным условием иметь в заведении библиотеку. Кроме того, устав возлагает на воспитателей обязанность "возбуждать в детях охоту к трудолюбию, дабы они страшились праздности, как источника всякого зла и заблуждения". Он указывает на необходимость научить детей "соболезнованию о бедных, несчастливых и отвращению от всяких продерзостей". Мало того, для сохранения здоровья предписывается увеселять юношество "невинными забавами", чтобы искоренять все то, что "скукою, задумчивостью и прискорбием назваться может". Путем такого гуманного воспитания императрица Екатерина II думала создать в России новую породу людей».

Смольный институт до начала в нем нововведений, то есть до 1860 года, состоял из двух учебных заведений: Общества благородных девиц, или Николаевской половины, и Александровского училища, или Александровской половины. На Николаевскую половину принимали дочерей лиц, имеющих чин не ниже полковника или статского советника, и потомственных дворян; на Александровскую половину дочерей лиц с чином штабс – капитана или титулярного советника до полковника или коллежского советника, а также детей протоиереев, священников, евангелических пасторов и дочерей дворян, внесенных в третью часть дворянской книги. Оба эти огромные заведения состояли под главенством одной начальницы и одного инспектора. Лишь через сто лет после основания Смольного состоялось отделение Александровской половины от Николаевской, то есть полное обособление одного института от другого. С этого времени Александровская половина Смольного получила особую начальницу и своего инспектора. Это разделение произошло по желанию императрицы Марии Александровны, обратившей внимание на неудобства совместного существования двух огромных институтов. Александровская половина института предназначалась для будущих служанок^[1], последних обучали иностранным языкам, Николаевская – для «барышень».

Об умственном развитии барышень почти вовсе не заботились, а старались развить только вкус да «изящное сердце», что видно уже из одной программы преподавания: языки русский, французский, немецкий, итальянский, архитектура, геральдика, скульптура, рисование, танцы, музыка, токарное ремесло, рукоделие, знакомство с хозяйством, история и география, арифметика.

Обучение в институте длилось девять лет и подразделялось на три ступени. Первая – низшая ступень включала три года обучения. Учениц этой ступени называли кофейницами, так как они носили платья коричневого (кофейного) цвета. Е.В. Водовозова вспоминала: «Наконец, я превратилась в казенную воспитанницу. На мне надето было плохо сидевшее камлотовое платье коричневого цвета символ младшего класса; оно было декольте и с короткими рукавами. На голые руки надевались белые рукавчики, подвязанные тесемками под рукавами платья; на голую шею накидывали уродливую пелеринку; белый передник с лифом, который застегивался сзади булавками, довершал костюм.

Пелеринка, рукавчики, передник были из грубого белого холста и по праздникам заменялись коленкоровыми. Форма чрезвычайно меняла наружность новенькой: даже грациозная миловидная девочка казалась в ней неуклюжей. Камлотовое платье было настолько коротко в младшем классе, что выставляло напоказ жалкие кожаные башмаки, которые скорее можно было назвать туфлями или шлепанцами, и грубые белые нитяные чулки. Пока новенькая не умела приноровиться к своему форменному наряду так, чтобы ее безобразные туфли не падали с ног, чтобы рукавчики не сползали, чтобы платье не расстегивалось позади, она ходила тяжело ступая и имела крайне неуклюжий вид. В первый раз на свидании с родными новенькая обыкновенно поражала их своею переменой, и они, не стесняясь, повторяли на все лады: "Какой смешной наряд! Как он тебя безобразит!.." К тому же, этот наряд совсем не был приноровлен к условиям жизни: холщовая пелеринка, накинутая на плечи, не защищала от зимнего холода, когда термометр в классе показывал десять и даже девять градусов, а во время уроков приходилось сидеть с обнаженными плечами».

Учащиеся средней ступени носили называние «голубые» по цвету их форменных платьев. Старшеклассницы носили зеленые платья, но так как они уже принимали участие в институтских балах, и для этого им шили платья белого цвета, их называли «белыми». По неписаным институтским законам «кофейницы» выбирали себе из «белых» предмет для «обожания». Они копировали манеры своего «идеала», писали записки, сопровождали на прогулках, выказывая постоянное восхищение. По окончании института те из воспитанниц, кто получал высшую награду – шифр, становились фрейлинами императрицы.

Девочки все 9 лет жили в институте, как правило, не видя или почти не видя своих родных. Такая изоляция смолянок была частью продуманной системы, когда воспитанниц пытались оградить от домашней «испорченной» среды и воспитать из них «идеальных людей».

Вслед за учреждением Смольного института начали появляться и другие подобные учебные заведения. Кроме институтов возникали и частные пансионы. Здесь обучались дворянские дети и дети других сословий, в основном состоятельных, так как пансионы тоже были почти закрытыми учебными заведениями.

В 1852 году все женские учебные заведения были разделены на 4 разряда, и для каждого из них был разработан учебный план, который давал образование девушкам в соответствии с их будущим предназначением. К 1-му, высшему разряду относились воспитательное общество благородных девиц (Смольный институт), Петербургское и Московское училища и все институты благородных девиц в губерниях. В этих учебных заведениях получали образование дочери потомственных дворян. Ко 2-му, среднему разряду относились Павловский институт (1 – е отделение), Александровские училища (мещанское отделение Смольного института) в Петербурге и Москве при Екатерининском институте; Петербургский, Московский дома трудолюбия, Астраханский институт и Девичий институт в Восточной Сибири. Здесь могли обучаться дочери дворян, почетных граждан и купцов. К 3-му низкому разряду причислялись Александровский сиротский дом и Иркутское сиропитательное заведение. 4-й низший разряд представляли специальные заведения: сиротские институты воспитательных домов в Петербурге и Москве, повивальные училища. Здесь могли обучаться дочери лиц всех сословий.

В 1858 г. в России были открыты всесословные и общедоступные женские школы – гимназии. В этом же году в Петербурге появилось первое открытое женское училище Мариинского ведомства. В 1860 г. при училище организуются педагогические классы, которые затем преобразуются в педагогические курсы со словесным и физико-математическим отделениями. Курсы положили начало подготовке учительниц для женских гимназий.

В 1860 г. все женские учебные заведения России были разделены на училища 1- го разряда с курсом, равным женским гимназиям, и второго, с курсом уездных училищ.

За период с 1858-1869 гг. число женских училищ возросло до 61, из общего числа учениц 50 % составляли девушки дворянского происхождения. Из 7412 учениц 1-рязрядных училищ 4008 принадлежали к дворянскому сословию, 371 к духовному, 2.754 к городскому и 279 к сельскому. В женских училищах второго разряда общее число учениц равнялось 8511; из них 1715 было дворянского происхождения; 5562 городского; 793 сельского и 441 духовного.

Все женские школы, как первого, так и второго разряда получали от казны лишь незначительные субсидии, главным же образом существование их обязано было городским суммам и частным пожертвованиям, благодаря которым, в течение 5 – 6 лет возникло 150 женских училищ, содержащихся на общественные средства.

В 1870 г. вышло новое законоположение о женских учебных заведениях: все перворазрядные с 7 – летним курсом были переименованы в гимназии, второразрядные в прогимназии. Кроме того, в некоторых гимназиях был прибавлен еще один специальный восьмой педагогический класс для получения звания домашних учительниц и наставниц. Программы были приближены к программам мужских гимназий (меньше по объему был курс математики и физики). Окончившие 8 класс женской гимназии получали аттестат на звание домашней учительницы.

Женские гимназии России по числу классов представляли нечто среднее между французскими лицеями или средними школами, имеющими всего 5 классов и немецкими 10 – классными училищами. Они были представлены 7 классами, таким образом, в них могли обучаться дети лишь с 9 – 10 лет, в то время как в Германии в трех младших классах могли учиться дети с 7 – 8 летнего возраста. Но, в то же время, по общему количеству часов женские гимназии России стояли намного выше французских лицеев.

В 1888 г. женских средних учебных заведений одного лишь Министерства народного просвещения было по отчетам 319. Учащихся в них числилось 61 176 человек, а служащих было более 4 024, в том числе мужчин – 1 962 и женщин – 1 648. Распределение учениц по сословиям было таковым: дворянок и духовного звания – 3 578, городского и сельского сословия – 3 0397, иностранок – 1 068.

По данным, подготовленным для Всемирной выставки в Париже, народное образование в России к началу ХХ века выглядело следующим образом: число городских училищ по положению 1872 г., уездных (3 – х классных), церковно – приходских двухклассных и частных училищ второго разряда доходит до 1 900 (из них 250 ведомства Св. Синода). Число же начальных городских училищ, сельских, земских, церковно – приходских (одноклассных), министерских одноклассных, частных третьего разряда и т.п. определяется приблизительно, в 80 тыс. с 4 млн. учащихся, мужских классических гимназий – 191, мужских прогимназий – 53, реальных училищ – 115, женских гимназий и прогимназий Ведомства народного просвещения – 346, ведомства Императрицы Марии – 62 и ведомства Св. Синода – 60. Число средних военно – учебных заведений определяется в 30. Высшее образование в России дается в 656 учебных заведениях.

В 1908 г. правительство обратило особое внимание на необходимость развития народного начального образования до желаемого объема – всеобщего. В связи с отсутствием закона об обязательном начальном образовании, и, главное, из – за отсутствия необходимого числа школ, было принято решение о привлечении для решения данного вопроса городских общественных учреждений и земств. Законами от 3 мая 1908 г. и 22 июня 1909 г. Министерству народного просвещения было предоставлено право выдавать городам и земствам пособия, субсидии и ссуды не только на возведение новых школ и на их содержание, но также и на содержание уже существующих училищ.

К 1 январю 1914 г. в ведении Министерства народного просвещения находилось 1778 средних учебных заведений с 557 655 учащимися, в том числе мужских гимназий и прогимназий (неполных гимназий) – 470 со 142 935 учащимися, женских гимназий и прогимназий – 965 с 323 577 учащимися, реальных училищ – 284 с 80 800 учащимися.

Духовных семинарий в России в начале 1914 г. было 57 (22 734 учащихся).

Женских епархиальных училищ – 83 (28 671 воспитанница).

Коммерческих училищ – 219 (56 266 учащихся).

В 1915 г. министр просвещения граф П.Н. Игнатьев готовил очередную школьную реформу: массовая общеобразовательная школа в России должна была стать единой, национальной по своему характеру, дающей только основы общего образования и не ставящей основной целью готовить учащихся в вузы. Однако этот проект реализовать не удалось.

Частные пансионы и школы должны были, как можно более, приближаться к соответствующим государственным учебным заведениям – гимназиям, уездным и приходским училищам. Они находились под строгим контролем учебной администрации. Частные гимназии получали соответствующий «сертификат» Министерства просвещения, которым они приравнивались к государственным в отношении прав выпускников.

Зато преимущество педагогов «казенных» гимназий оставалось неоспоримым. Учитель с большим стажем мог дослужиться до чина надворного советника; директора и инспекторы, как правило, были статскими советниками, что соответствовало полковнику военной службы. Бывали даже гимназические директора – «генералы» (действительные статские и тайные советники). Государственная пенсия чиновников часто составляла полный оклад, причем она (частично или полностью) переходила по наследству вдове и несовершеннолетним детям.

Учебные заведения были почти у всех ведомств:

Министерство торговли и промышленности имело коммерческие училища, торговые школы, ремесленные школы.

Министерство внутренних дел свой лицей, медицинские и ветеринарные фельдшерские школы, школы волостных писарей.

Святейший Синод – академию, семинарии, духовные училища, церковно – учительские школы, женские епархиальные училища, миссионерские школы, церковно – приходские школы.

Военное министерство – юнкерские училища, военные прогимназии, кадетские корпуса, военно – фельдшерские школы, школы для солдатских детей, приюты – школы для детей – сирот.

Министерство юстиции – училище правоведения (с высшими классами), межевой институт.

Морское ведомство – морской корпус, морское техническое училище, мореходные школы, лоцманские школы.

Министерство путей сообщения – железнодорожные школы, школы техников путей сообщения, школы дорожных десятников.

Многие специальные учебные заведения открывались и содержались частными лицами и частными обществами, по особым, согласуемым Министерством просвещения планам.

16 октября (8 ноября) 1917 г. Всероссийским съездом Советов был создан ряд народных комиссариатов, и в их числе Народный комиссариат по просвещению.

Декретом от 29 ноября 1917 г. за подписью Председателя Совета народных комиссаров, а также наркома по просвещению учреждена Государственная комиссия по просвещению. К ведению комиссии относились: «выработка общего для Российской Федерации плана организации народного образования и установление общих принципов последнего, а также основ школьного устройства, объединение просветительной работы на местах. Народный комиссариат по просвещению непосредственно заведует учеными и учебными заведениями, имеющими общегосударственное значение и окончательно решает спорные вопросы и конфликты, возникающие между отдельными органами по просвещению» (из Сборника декретов и постановлений Рабоче – крестьянского правительства по народному образованию»). Наркомом просвещения был с 1917 по 1929 г. Анатолий Васильевич Луначарский.

«Положение о Единой трудовой школе РСФСР» (1918 год) декретировало создание школы из двух ступеней (первая – для детей 8 – 13 лет, с 5 – летним курсом обучения, вторая – для детей 13 – 17 лет, с 4 – летним курсом). Таким образом, весь курс обучения в трудовой школе занимал 9 лет. Посещение школы детьми становилось обязательным, обучение – бесплатным.

Иркутский государственный университет 1918 – 1925 гг.

К 1923 г. в Советской России насчитывалось 54 высших учебных заведений, из них университетов – 20; специально – экономических ВУЗов – 3; Индустриально – технических ВУЗов – 20; Педагогических ВУЗов – 11.

Среди университетов: 1) Московский Университет, 2) 2-й Московский университет, 3) Петроградский университет. 4) Воронежский университет (бывший Юрьевский), 5) Белорусский университет (в Минске), 6) Донской университет (Ростов-на-Дону), 7) Иркутский университет, 8) Казанский университет, 9) Крымский университет, 10) Пермский университет, 11) Саратовский университет, 12) Томский университет, 13) Туркестанский университет (Ташкент), 14) Уральский университет (Екатеринбург), 15) Дальневосточный университет (Владивосток), 16) Читинский университет. Содержатся на местные средства: 17) Ярославский университет, 18) Нижегородский университет, 19) Смоленский университет, 20) Самарский университет.

Иркутский государственный университет был открыт 27 октября 1918 г. в составе двух факультетов: юридического и историко-филологического. Л.И. Тамм – старожил нашего города – подробно описала в своих «Записках иркутянки» этот момент: «Мне посчастливилось побывать на его дне рождения. Для меня это храм науки и культуры, давший мне и сотням тысяч людей путёвку в жизнь. А произошло это так. Об открытии в Иркутске Гос. Университета начали говорить ещё в 18 веке. Чтоб он появился в свет, проводились различные акции: лотереи «Аллегри», «Кружечные сборы», но денег всё не хватало. Заступая на пост комиссара временного правительства, Яковлев в 1917 году с трибуны около думы на митинге заверил собравшихся, что университет скоро будет открыт.

Это его заверение радостно приняли иркутяне, потому что появилась большая тяга к получению высшего образования, а для отправки в другие города требовались немалые деньги. И вот на тумбах города, появились объявления, что 27 октября 1917 года будет открыт университет. Весь город торжествовал. В объявлениях на такое торжественное открытие приглашались все горожане. Взбудоражился и наш Кладбищенский переулок. И рано утром семьями мы двинулись на Набережную Ангары. Набережная от Института благородных девиц и дальше была разукрашена гирляндами и флагами. Несмотря на ранее утро, гремел военный духовой оркестр… Когда в Университете кончилась торжественная часть, всех желающих пригласили посмотреть здание. Народу было так много, что все желающие не могли войти в здание и прогуливались по Набережной, которая через три года получила название Университетской Набережной»^[2].

Сохранились любопытные воспоминания об открытии университета Ширяева Федора Геннадьевича – правителя дел Восточно-Сибирского Отдела Русского Географического общества: «По данным на 12 декабря 1918 г. в университете обучается уже 611 человек. Чтобы понять и оценить значение этой цифры, необходимо обратиться к докладу 27 октября 1917 г. правителя дел ВСОРГО Ф. Ширяева на общем собрании членом Отдела, в котором обосновывается необходимость и возможность открытия университета в Иркутске, и записке 19 августа 1916 г. Иркутского городского головы И.Бобровского в адрес Царского Правительства с обоснованием открытия университета именно в Иркутске, а не во Владивостоке. В обоих этих документах авторы отвечают своим оппонентам, считавшим, что университету некого будет учить, и он не наберет нужного контингента студентов, точными расчетами, показывающими реальную возможность набрать и выпускников средних учебных заведений только Иркутской губернии не менее 400 человек. Ф. Ширяев противникам университета приводит следующие цитаты: «По этому поводу известный публицист 80-х гг. А.И. Ефимов писал, что в 1882-1883 гг. в Корнелевском университете (США) слушателей было лишь 400 чел. В зимний семестр 1884-1885 гг. в Киевском – 445, Бернском – 426, Базельском – 345, Минстерском – 340, Ростовском – 250 слушателей. Конечно, и по бюджету, и по числу профессоров, и по научным средствам университеты эти уступают университетам первоклассным, но это не мешает быть и там весьма почтенным научным силам, а отсутствие чрезмерного многолюдства даже благоприятствует более близкому влиянию профессоров на научные занятия студентов»… Далее Ф. Ширяев приводит слова М.В. Загоскина: «Говорят, для Сибирского университета не наберется достаточно студентов и не найдется профессоров? Но недостаток учащихся и преподавателей не остановил же Великого Петра и его преемников, не помешал основанию, ни академии, ни первого университета; ведь гимназии-то основывались после них». Таким образом, несмотря на то, что все выше перечисленные университеты открывались и действовали в совершенно других, благоприятных для них условиях, Иркутский университет оправдал надежды передовой общественности и оказался вполне жизнеспособным организмом.

С открытием университета на имя его ректора стали поступать заявления о зачислении в число студентов уроженцев Иркутска, которые ранее были вынуждены поступать на учебу в высшие учебные заведения других городов.

В музее истории города Иркутска сохранилось прошение студента 2-го курса Казанского Северо-Восточного этнографического и археологического института Иосифа Ивановича Шаракшинова: «Почтительно прошу зачислить меня в число студентов 1-го курса Юридического факультета Иркутского Государственного Университета. При сем прилагается документы: а) Удостоверение от Совета Иркутской первой учительской семинарии за № 396. В) Удостоверение от Северо-Восточного Этнографического и Археологического Института в г. Казани за № 242 и с) входной билет с фотографической карточкой за № 466, выданный на 1917/18 год правлением вышеупомянутого Казанского Северно-Восточного Этнографического и Археологического института»^[3].

Плата за обучение при поступлении в Университет в 1918 г. составляла 100 рублей за полугодие.

Ядро преподавателей университета составили профессора и приват-доценты классических университетов Европейской России: Московского, Казанского, Томского. Первым ректором становится профессор философии Моисей Матвеевич Рубинштейн, до этого исполнявший должность доцента Казанского университета. События Гражданской войны привели к значительному притоку в университет профессуры с Урала и Западной Сибири. Среди них профессора А.М. Горовцев, И.А. Антропов, В.А. Рязановский, С.П. Мокринский, И.Г. Франк-Каменецкий, А.М. Селищев, П.П. Миндалев.

12 июня 1919 г. Городская дума передала Иркутскому университету здание бывшей школы прапорщиков вместе с Красными казармами на Казарменской улице (ныне здание Медицинского университета по ул. Красного Восстания). 14 июля этого же года состоялось официальное открытие при Иркутском университете физико-математического факультета в составе двух отделений: естественно-исторического и медицинского (положивший начало Иркутскому медицинскому институту, а в настоящее время Медицинскому университету). Деканом факультета назначен профессор Б.А. Сварчевский.

20 августа 1920 г. было опубликовано постановление Губревкома об открытии в Иркутске Восточно-Сибирского педагогического института народного образования. В этот же день по решению Иркутского ревкома институт был открыт. В 1921 г. он был преобразован в педагогический факультет университета, а в 1931 г. на его базе образован педагогический институт.

16 марта 1923 г. было принято решение об открытии при Иркутском университете Биолого-географического научно-исследовательского института (современный Институт биологии). Директором назначен профессор Б.Л. Сварчевский.

К 1924 г. университет вырос в высшее учебное заведение с тремя основными факультетами – медицинским, общественных наук и педагогическим. Создание университета послужило толчком к созданию различных научных учреждений и обществ: исследовательского биолого-географического института, общества естествоиспытателей, медицинского, юридического обществ.

Университет не имел специально построенных для него помещений, поэтому все его факультеты и службы располагались в ряде зданий, принадлежавших ранее различным учреждениям и частным лицам.

Рабочий факультет

19 августа 1920 г. при университете был открыт Рабочий факультет, выполнявший функции подготовительной школы для высших учебных заведений. 18 марта 1923 г. факультет стал носить название «Рабочий факультет имени Н.Н. Яковлева.

К 1 января 1924 г. на Рабочем факультете обучалось 438 студентов. Из них, по социальному составу: рабочих – 261, земледельцев – 140, лиц не физического труда – 37. По партийности: членов РКП – 110, членов РКСМ – 171, беспартийных – 157. По принадлежности к профсоюзам: членов профсоюзов – 337, не состоящих в профорганизациях – 101. По возрасту: до 20 лет – 132, от 20 до 25 лет – 196, от 25 до 30 лет – 76, от 30 и более – 34. По полу: мужчин – 332, женщин – 106, по национальности: русский – 390, евреев – 19, бурят – 18, якутов – 4, поляков – 3, латышей – 1, литовцев – 1, корейцев – 1, хакас – 1.

Газета «Власть труда» освещала деятельность Рабочего факультета: «В 1925\26 учебном году на иркутский рабфак будет принято 200 человек. По организациям места распределяются следующим образом: губком РКП (б) – 30 мест, губком РЛКСМ – 30 мест, ГСПС – 60 мест, гик – 50, губком РКП(б) енисейский – 10, Якутская республика – 10, Бурятская республика – 10. К основным местам на случай установлено 100 мест дополнительных. Срок приема заявлений в президиум рабфака не позднее – 1 июля».

Обучение на Рабочем факультете длилось 3 года. Первый год студенты обучались по общеобразовательной программе, следующие два года обучение продолжалось по следующим уклонам: техническому, биологическому, общественно-экономическому. В 1924 г. на факультете имелось 36 преподавателей, из них, профессоров – 3, преподавателей факультетских – 7, сторонних преподавателей – 26. При Рабфаке действовали учебно-вспомогательные учреждения – кабинеты. Кабинетом естествознания заведовал П.В. Друзин, химии – М.М. Занько, физики – Д.Я. Райхбаум, родного языка – И.М. Камов, графической грамотности – А.Б. Эренбург, научного социализма – Р.А. Знаменская.

При Рабочем факультете имелись интернат для иногородних на 235 человек и столовая. Студенческая работа была сосредоточена в Студпрофкоме. Учебная часть, канцелярия и столовая Рабфака размещались на углу улиц К. Маркса и Красной Звезды (Сухэ-Батора) № 1\29, в здании напротив находилось общежитие № 1. Общежитие № 2 находилось радом – в доме № 3 по ул. Красной Звезды (Сухэ-Батора), общежитие № 3 располагалось в доме № 23 по ул.К. Маркса.

Факультет Общественных Наук (ФОН)

Факультет помещался в «Белом доме», бывшей резиденции иркутских генерал-губернаторов на Набережной Ангары (Александровский сквер).

Газета «Университетское слово» в 1923 г. опубликовала статью, где рассматривался вопрос значимости данного факультета: «Сибирь имеет единственный на всем великом пространстве Сибири факультет общественных наук, Иркутский. Томский ФОН не перенес материальных лишений времени и умер, остался жить Иркутский ФОН, родившейся во время революционной бури, навсегда избавленный от болезни застоя. Иркутский ФОН выполняет общую задачу, возложенную на немногие, оставшиеся в живых ФОНы Советской России. Но кроме общих, у него имеются еще свои, особые задачи. Наш ФОН – ФОН Сибирский, и как таковой он имеет даже сверхурочное задание, вытекающее из особого географического положения Сибири. Сибирь от Урала до Великого океана неизбежно должна стать резервуаром материальных богатств для единого Всероссийского трудового хозяйства. Сибирь – страна величайших возможностей, невиданных нигде еще перспектив, страна с безбрежным горизонтом, которого единым взором обнять нельзя. Это значение Сибири должно быть осознано всем ее трудовым населением, всеми пахарями сибирской нивы. Нужна научная проповедь материальной культуры Сибири, нужна проповедь, зовущая всех нас, от работника сохи и станка до ученого кабинета и лаборатории – к поднятию Сибири нашими руками, нашим трудом, нашими мыслями. Недостаточно иметь техников, инженеров, нужны еще общественное движение, размах общественной мысли, брошенной и культивируемой среди широких слоев сибирских рабочих и крестьян, нужен идейный порыв. Источником, питающим это движение, должен и может быть Сибирский факультет общественных наук, работающий в географическом и культурном центре Сибири. Средства же питания – наука, знание, знание Сибири, распространяемое через питомцев высшей школы повсюду; на знании и строится научный прогноз об экономическом будущем Сибири, прогноз, который должен превратиться в символ бодрящей веры трудящихся масс Сибири. И чем дальше, тем больше кафедры общественных наук будут сплачивать вокруг себя молодежь, жаждущую великих достижений на арене общественного труда».

Факультет имел два отделения: правовое – (судебный цикл) и дальневосточное внешних сношений с циклами – китайским, японским, монгольским и европейско-американским.

В Музее истории города Иркутска сохранилась «зачетная карточка» студентки правового отделения Екатерины Леонтьевны Миль, поступившей в университет в 1922 г. Судя по этой «карточке» студенты отделения изучали общие предметы: политическую экономию, историю России и Западной Европы ХIХ и ХХ вв. (включая историю революционного движения), экономическую географию, марксистскую теорию права и государства, государственное право и государственный строй СССР, этнографию туземных народностей Сибири, историю хозяйственного быта России и Западной Европы, статистику, исторический материализм, историю РКП и ленинизма, хозяйственное право СССР, административное право, экономическую политику, науку о финансах, профессиональное движение, кооперативное право, монголо-бурятский или якутский а также немецкий языки. Существовали и специальные, свойственные «правовому отделению» предметы, такие как: уголовное право, судоустройство, судебное право, криминалистика, международное право, советское и национальное строительство, судебная медицина, судебная психопатология, туземное право народов Сибири, земельное право. Помимо «правого», на факультете существовало и «отделение местного хозяйства», где изучались следующие предметы: экономика и география Сибири, общее счетоводство, товароведение, коммерческие и специальные виды счетов, теория и история кооперации, кооперативное строительство Сибири, торгово-промышленное право, экономика сельского хозяйства, торговля и рынки Сибири, народное хозяйства Якутии и Бурятии, банковское и кредитное дело, вопросы колонизации Сибири, основы коммунального хозяйства (местный бюджет), экономика промышленности.

Особое внимание уделялось отделения дальневосточных внешних сношений. И это не случайно, ведь в той ж статье, говориться о значимости Сибири, как соседки «величайшей в мире страны Китая, с которым Сибирь соприкасается почти на всем протяжении своей южной границы. А будущее Китая столь же многообещающее – богато, как и будущее Сибири. По своим природным богатствам, по разнообразию климатических и прочих природных условий, Китай, пожалуй, первая страна в мире… Будущее экономическое общение между Россией и Китаем выразится преимущественно в экономическом обмене между Сибирью и Китаем. Столь же несомненное развитие экономических сношений между Сибирью и Японией... Сибири надо готовиться к своей роли; она должна знать своих будущих экономических партнеров. В сознании этой идеи Иркутский факультет общественных наук создал и ведет в своем составе Восточное Отделение с разрядами (подотделениями) китайским, японским и монгольским».

При факультете действовали учебно-вспомогательные учреждения: кабинет и музей криминалистики; кабинет товароведения; кабинеты уголовного права, истории права, международного права, социологии, государственного права, гражданского права, экономической географии и статистики, политической экономии; кабинеты японского, китайского, монгольского языков; кабинет географии и этнографии стран Дальнего Востока; кабинеты кооперации, социальной политики, судебного права, истории социальной политики, административного права.

Среди преподавателей ФОНа выделяются имена известных ученых профессоров Г.Ю. Маннс, И.А. Антропова, К.Н. Миротворцева, С.Г. Лаптева, преподавателей В.С. Манассеина, А.Н. Глятстерна, А.И. Редникова, В.Н. Флоренсова. Деканом факультета в указанные годы был профессор Г.Ю. Маннс.

Педагогический факультет

Большая часть аудиторий Педагогического факультета размещалась в здании на углу улиц Красной Звезды (Сухэ-Батора) и Желябова, там же где в настоящие дни находится корпус Педагогического университета. На факультете имелись педагогический, словесный, исторический, биолого-географический и физико-математический циклы (отделения). К учебно-вспомогательным учреждениям факультета относились кабинеты, которые располагались как по вышеуказанному адресу, так и в бывших аудиториях Института Благородных девиц (Набережная № 20). Поражает «созвездие» высокопрофессиональных преподавателей факультета. Так кабинетом педагогики, психологии и истории мировоззрения заведовал профессор М.В. Одинцов; кабинетом русской истории – М.П. Горлов; кабинетом археологии и этнографии – профессор Б.Э. Петри; кабинетом Всеобщей истории – В.П. Денисов; кабинетом внешкольного образования – П.В. Зицерман; кабинетами классической филологии и западноевропейской литературы – М.А. Шангин; экспериментальной психологии – М.Ф. Беляев, истории искусств – Л.Г. Михалкович, гистологии – профессор С.И. Тимофеев, зоологии беспозвоночных – профессор Б.А. Сварчевский, зоологии позвоночных – профессор В.Ч. Дорогостайский, физики – профессор С.А. Арцыбашев, ботаники – профессор В.М. Смирнов, астрономии – В.К. Абольд, математики – М.И. Южаков, кристоллографии и минералогии, геологии – А.В. Львов, географии – профессор С.Н. Лаптев.

На факультете действовали лаборатории под руководством: ботаники – В.Н. Яснитского, аналитической и технической химии – профессора А.Г. Франк-Каменецкого, общей химии, органической химии – В.Ф. Матусевич, органической химии – А.В. Карташова, класс ручного труда – А.П. Демьяновича, педагогический музей, опытная школа – И.Е. Знаменского, класс рисования – И.Л. Копылова.

Медицинский факультет

Медицинский факультет университета располагался в нескольких отдельно стоящих зданиях: канцелярия – занимала одну комнату в бывшем Институте благородных девиц на Набережной Ангары № 20. Учебно-вспомогательные заведения (кабинеты, лаборатории) в здании на углу улиц Казарминской и Троицкой (Красного восстания и 5-й Армии), а также в здании на ул. К. Маркса, 3.

Факультет в указанный период имел ряд лабораторий: физиологии, фармакологии, физиологической химии, общей органической и аналитической химии, физики, ботаники, паразитологии и зоологии с сравнительной анатомией, микробиологии, общей и экспериментальной патологии, патологической анатомии, оперативной хирургии, судебной медицины. Помимо лабораторий имелись кабинеты общей и социальной гигиены с эпидемиологией. Среди преподавательского состава факультета выделялись имена профессора В.Т. Шевякова – декана факультета, профессоров О.И. Бронштейна, В.А. Донского, И.С. Малиновского, А.А. Мелких, Н.С. Спасского, преподавателей Н.П. Шаврова, В.А. Иванова, А.Я. Гончарова, Д.Я. Райхбаума, И.Е. Знаменского, А.Д. Григорьева.

При факультете действовали клиники: хирургическая (на базе Военного госпиталя) под руководством профессора В.Г. Щипачева, внутренних болезней (на базе Кузнецовской больницы) под руководством профессора П.В. Плавинского; факультетская терапевтическая клиника, которая располагалась на Набережной Ангары (ныне Факультетские клиники ИГМУ), клинику возглавлял профессор П.А. Ломовицкий; факультетская хирургическая клиника (тот же адрес) под руководством профессора В.С. Левита. Нервно-психиатрическую клинику (по тому же адресу) возглавлял профессор И.Н. Топорков; акушерскую клинику (2-я Красноармейская, № 3, Родильный дом Губздрава) – преподаватель А.Ф. Мациевский, он же являлся и руководителем гинекологической клиники, которая находилась на углу улиц К. Маркса и Грамматинской (Каландаришвили) в бывшем родильном доме и лечебнице Л. Зисмана.

Система школьного образования в г. Иркутске в начале 1920-х годов

1920 год стал переломным в судьбе учебных заведений Иркутска старого типа. Все они переходят в ведение губернского отдела народного образования: «Согласно предложения сибирского отдела народного образования 8 марта с.г., иркутский губернский отдел народного образования с 1 мая переформировывается по следующей схеме: I. Общая канцелярия. II. Подотдел единой трудовой школы с секциями: а) трудовой школы; б) дополнительного воспитания; в) социального воспитания (воспитательные учреждения с внутренними интернатами, как то: детские очаги, бывшие приюты, школы коммуны и пр.) III. Подотдел внешкольного образования с секциями: а) школьно-курсовая; б) библиотечная; в) народных домов, клубов взрослых и подростков; г) театрально-музыкальная и фото-кино; д) музейно экскурсионно-выставочная; е) охраны памятников искусства и старины; ж) изобразительных искусств. IV) Подотдел снабжения и хозяйственный. V. Подотдел сметно-финансовый. VI. Подотдел профессионального образования. VII. Подотдел национальных меньшинств. VIII. Секции: 1) научно-методическая и подготовки работников просвещения, 2) статистическая. 3) информационно – издательская».

Происходит реформирование прежних учебных заведений. Преподавание закона Божия из училищ и школ было исключено, много священников остались без мест, чтение молитв было отменено. Духовная семинария, духовное училище, епархиальное училище были упразднены, а их штат уволен. 1 марта этого года были уволены все классные дамы гимназий. Начинается реорганизация женских учебных заведений.

15 июня состоялось официальное открытие 3-х сибирских общедоступных курсов командного состава рабочее-крестьянской Красной арии. Под курсы были заняты здания мужской гимназии, 1-й женской гимназии.

В апреле в помещении школы «Детский сад» открывается детский дом для беженцев из Татарии.

В мае была ликвидирована Военно-фельдшерская школа, в ее помещении открывается школа сестер милосердия постоянного типа.

Уже через год, в 1921 г. в Иркутске существовали школы 1-й ступени – 63, школы повышенного типа – 6; школы – 2 ступени – 2. В 1922 г. школьных работников насчитывалось 519 человек, из них с высшим образование 10 %, со средним – 85 %, остальные с низшим.

Школы стали уже смешанными, таким образом учебные заведения в Иркутске старого образца перестали существовать.

Делом народного просвещения в 1920-х годах руководил Губернский отдел народного образования (Губоно). Управленческий аппарат Губоно по своей структуре распределялся на «Общий». «Соцвоса», «Профобра», «Политпросвета» и «Губернское Управление по делам литературы и издательства», «Гублит».

«Общий» подотдел состоял из двух частей: секретариата и финансово-хозяйственной. Подотдел координировал административно – организационной работой прочих подотделов, направлял организационную работу уездных органов народного образования и ведал учетом личного состава всех работников просвещения в губернии, постановкой техническо-канцелярского аппарата Губоно, занимался информационно-статистической работой, а также организацией съездов, выставок, финансово-материальной деятельностью и строительно-ремонтным делом.

«Соцвос», т.е. подотдел социального воспитания ведал постановкой дошкольного и школьного дела и повышением квалификации педагогического персонала подведомственных ему учреждений.

«Профобр» подотдел профессионального образования занимался наблюдением и руководством профессиональными учебными заведениями по подготовке работников различных специальностей.

«Политпросвет» ведал постановкой всех видов политико-просветительной работы среди взрослого населения губернии, а также координировал политико-просветительную внешкольную работу профессиональных и других организаций губернии.

«Гублит» осуществлял все виды цензуры.

Работой среди национальных меньшинств занимался отдельный инструктор.

Подотдел Социального Воспитания (Губсоцвос)

Работа данного подотдела проводилась в 3-х направлениях:

1) детские дома и сады;

2) школы 1-й и 2-й ступени;

3) социально-правовая охрана несовершеннолетних.

Сеть детских домов и садов в Иркутской губернии на 1 октября 1922 г. имела 53 учреждения с 3 260 детьми. К 1 января 1924 года эта картина несколько изменилась:

Причинами сокращения детских домов явился результат возвращения детей родителям или родственникам, частичное возвращение детей на родину и слиянием некоторых детских домов.

Таким образом, в Иркутске к 1 января 1923 г. на одно детское учреждение приходилось 76 детей, на одного педагога – 11, технического служителя – 10; к 1 января 1924 года – на одно учреждение приходилось уже 100 детей, соответственно, на одного педагога – 19, на одного технического служителя – 9 детей.

В 1924 г. в Иркутске находилось школ 1-й ступени – 24. В них обучалось 6 341 учащийся, преподавателей числилось – 239. В 8 школах 2-й ступени обучалось 2 298 учащихся, числилось преподавателей – 137. Всего в этом году в Иркутске находилось школ 1-й и 2-й ступеней – 32, в них обучалось 8 639 учащихся, числилось 376 педагогов.

Общий курс 9-летней единой трудовой школы имел две ступени: первая – 4 года обучения с приемом в нее неграмотных детей, начиная с 8-летнего возраста, и 2-я ступень – 5 лет обучения, в нее принимались без дополнительных испытаний выпускники школ первой ступени. Школа 2-й ступени могла подразделяться на 2 концентра: 1-й концентр – 3 года обучения и 2-й концерт – два последних года.

Школьное образование в г. Иркутске в начале 1920-х годов

Общую схему школьного образования в начале 1920 – х годов модно было представить следующим образом:

Прием в школы осуществлялся по классово-имущественному признаку с обязательством для каждой школы иметь не менее 25 % обучающихся бесплатно.

Занятия в школах велись в две смены, что создавало проблемы в учебно-воспитательной и санитарно-гигиенической работе. Уроки физкультуры в 1922-1923 гг. отсутствовали в большей части школ и не соответствовали учебным программам. В мае 1923 года на стадионе состоялось спортивно-гимнастическое выступление воспитанников детских домов, а также коллективные вольные упражнения, в которых приняло участие около 400 детей. Эта же программа была повторена 27 июня в День помощи беспризорному ребенку. С организацией в Иркутске бюро физкультуры занятия физкультурной в учебных заведениях Иркутска были упорядочены. Во многих школах и детских домах города проходили внеурочные занятия, строились катки и катушки, организовывались физкультурные группы.

Из воспоминаний иркутского старожила Б.А. Демьяновича^[4], видно каким образом проходило образование в школах 1-й и 2-й ступеней в г. Иркутске в указанный период:

«Лет в шесть я научился читать, но сам делать этого не любил, а предпочитал слушать чтение мамы, поэтому вслух читал плохо. После того, как я поправился, мама сказала: «А почему это у нас Кутяпа не учится в школе? Наверное, пора отдать его в школу». Таким образом, в середине учебного года, я оказался в первом классе 6-й школы. Школа располагалась на месте теперешней северной трибуны стадиона «Труд».

Это было двухэтажное деревянное здание, но второй этаж занимал лишь один класс. Входные двери выходили в небольшую переднюю, из которой по лестнице можно было подняться на второй этаж. Здесь находилась и каморка сторожихи. Из передней можно было пройти в сравнительно большое помещение, в котором с левой стороны к стене была прикреплена доска с деревянными колышками, на которые мы вешали свои одежки. С правой и с левой стороны находились двери двух классов, напротив, в стене, которая выходила в сторону стадиона, была дверь (возможно, она когда-то служила парадным входом). Дверь была всегда закрыта. По бокам двери располагались два больших окна, и свет шел от них. В этом зале мы собирались во время перемен. Наш класс располагался с левой стороны, а класс параллельный – с правой. Когда я начал учиться, в школе было три первых класса. Но в результате какой-то реформы, осталось два. Когда я пришел в школу, наш первый класс расположился на втором этаже. Туда вела довольно крутая лестница с перилами по одной стороне. На площадке перед классом устроили раздевалку: такую же доску с деревянными колышками, как и на первом этаже.

Учительница нашего класса – Анфиса Алексеевна Троицкая – была опытным педагогом. Она была очень аккуратной, сдержанной с гладкой прической и в золотых очках. Всегда носила темные юбки и кофты, иногда кофту заменяла жакеткой темных тонов. На ногах у нее были высокие шнурованные ботинки.

В то время мы писали в тетрадях с толстыми нелинованными листами деревянными ручками с перьями различной толщины. Но обязательным пером считалось перо «уточка», почему-то запрещались перья под номером «86». Чернила фиолетового цвета находились в стеклянных чернильницах – «непроливашках». Дежурные приносили чернильницы в деревянном ящике с перегородками. Чернила им выдавала Анфиса Алексеевна, и они разливали их из большой бутылки. Утром дежурные приносили в класс чернильницы, а вечером их снова собирали и ставили в шкаф в классной комнате.

Папа сделал мне деревянный пенал для ручек, карандашей и резинки с выдвигающейся крышкой, а мама сшила холщовую сумку с ручкой из того же материала.

Занятия у нас начинались не очень рано, в 9 часов утра. Уроков тоже было немного – 4, и на дом нам ничего не задавалось. Интересно, что уроки чаще всего были целевые: все четыре урока мы говорили, например, о корове: как она питается, что мы от нее имеем, как устроен ее организм. Или, например, урок о деревьях: какие деревья у нас растут, что из них делают – постройки, мебель. Помню, как, выполняя домашнее задание (это было во втором классе), я сделал на деревянной дощечке избушку, поленницу дров, телегу, у которой колеса были сделаны из обрезанных катушек, сани и даже забор с воротами.

В то время в моду вошло механистическое отношение к человеку. Его олицетворяли с машиной. Помню плакат, который висел у нас в школе: тело человека в разрезе, вместо мышц и костей – у него какие-то механизмы, приводные ремни… Уроки обычно длились 45 минут и разделялись 10-инутными переменами. Мы выходили из класса, дежурные открывали форточки зимой и окна летом и проветривали помещение. Весь первый класс я проучился на втором этаже школы, а во втором уже спустился вниз.

Как я уже вспоминал, наш класс располагался с левой стороны зала. Это было большое помещение, в котором стояло четыре ряда парт. Первые парты были более низкими, к концу класса они, как бы вырастали, за ними сидели самые высокие ученики. Наша школа была смешанной, в ней учились и мальчики, и девочки. Мое место было за второй партой с правой стороны.

Парта была рассчитана на двух учеников. У нее была наклонная столешница, в которой были откидные крышки, за которыми находились полочки для сумок. В центре передней части парты было круглое углубление для чернильницы, а по бокам – ложбинки для ручек и карандашей. Столешница была окрашена черной краской, а скамейка, боковые стенки и планка-подножка – коричневой. На стене перед партами висела доска из черного или коричневого линолеума в деревянной раме, против нее, лицом к партам стояли столик и стул учительницы. Институт классных дам был в то время уже отменен, и учительница была нам одновременно и педагогом, и воспитателем.

Окна в классе были большие, окрашены белой краской. На подоконниках стояли горшки с цветами, поливать их входило в обязанность дежурных. Стены и потолок класса были побелены известью. Никаких плакатов, картин, наглядных пособий на них не висело. Единственным украшением стен можно назвать два или три больших шкафа, в которых хранились мел, тряпки, чернила, и кое-какие наглядные пособия. С потолка вниз свисали несколько электрических лампочек без плафонов.

За нашим классом находился «живой уголок» – маленькая комнатка с двумя очень большими окнами и круглой, обшитой железными листами печью. Здесь стояли два аквариума, клетки с морскими свинками и птичками – синицами, воробьями, клестами. Одно время жили белка и кролик. В аквариумах плавали, маскируясь в водорослях, небольшие карасики, окуньки, гальяны и еще какие-то речные малявки. По стеклянным стенкам ползали улитки. Ухаживать за обитателями «живого уголка» поручалось отдельным ученикам. За рыбками, обычно ухаживали девочки, а за зверушками и птичками – мальчики, но и девочкам также не возбранялось это делать. Кроме того, велись наблюдения за температурой в аквариумах и в помещении…

В 3-м классе мы узнали новость: директору Иванову удалось получить деньги на восстановление разрушенного в Гражданскую войну здания старой школы, расположенной неподалеку от нас ^[5]. После этого школа значительно расширилась, добавилось несколько классов. На сцене нового актового зала ставились небольшие пьески и спектакли силами учеников. Причем некоторые пьески сочинял мой одноклассник Вадим (Владимир) Иогансон^[6] «…».

На переменах зимой мы играли в общей комнате возле раздевалки «…». А летом во дворе мы играли в «пятнашки» и «зоску», иногда ходили в «Разрушки» – разрушенные в Гражданскую войну солдатские казармы и офицерские дома на Казарминской улице «…». Но такие «побеги» мы совершали раз в неделю, а обычно, на больших переменах перекусывали. Вначале мы приносили с собой завтраки из дома: кто бутерброд, кто булочку, но однажды летом, в школу пришла женщина, которая стала продавать в школьном дворе булочки и витушки, посыпанные сахаром. Они стоили от 3 до 5 копеек за штуку. Товар она приносила в большой плетеной корзине, прикрытой чистым полотенцем. Мы с удовольствием покупали у нее выпечку, съедали ее тут же во дворе, запивая водой из бака, который стоял в общей комнате школы на первом этаже. К баку на цепочке была прикреплена общая кружка, тут же стоял таз, в котором можно было ополоснуть посуду.

Класс у нас был смешанным, мальчики и девочки учились вместе. Из одноклассниц мне особенно запомнилась Женя Дорогостайская – старшая из дочерей В.Ч. Дорогостайского, профессора Госуниверситета. На парте за моей спиной сидела Катя Саломатова. Она была стрижена «под кружок», что в ту пору было еще не совсем принято. У большинства девочек были косички, и их было очень удобно дергать во время перемен и даже уроков «…». Хорошо помню Веронику (Ронку) Знаменскую – довольно крупную девочку с короткой стрижкой. Ее мама – Римма Андриановна, была крупным партийным работником. Она была хорошей приятельницей папы, поэтому с Ронкой я был знаком еще до школы^[7] «…».

Зимой 1925 года директор организовал большую катушку неподалеку от здания новой школы. Она была сделана из досок и состояла из трапа (доски с приколоченными к ней балясинками-ступеньками), огороженной площадки и желоба-спуска, залитого водой. К тому времени папа сделал мне деревянные сани, довольно большие, подбитые железными полосками. На них можно было скатываться с катушки вдвоем и даже втроем. Но в соревнованиях на дальность поездки мне никогда не удавалось побеждать, потому что у других ребят были легкие саночки на железных полозьях, и они катились гораздо дальше меня.

Зимой стадион заливался водой и превращался в каток»^[8].

Эту школу я закончил в 1928 году «…». Надо было поступать в 5-й класс. Во время одного из разговоров с В.Н. Ясницким у нас дома, мама решила, что я пойду учиться в ту же школу, что и Нина – дочь Владислава Николаевича – 1-ю Ленинскую^[9] у Московских ворот. Чтобы попасть в школу мне приходилось идти почти через весь город, но мама была непреклонна. Я принял ее решение спокойно: раз мама сказала, значит так и нужно.

Когда я учился в 5-м классе, школа считалась восьмилеткой, но в 1928 г. по новому положению, все школы становились семилетними. По сравнению с довольно убогой школой 1-й ступени, здание новой школы поражало своим великолепием. Возле центрального входа на первом этаже находились учительская, кабинет директора^[10] и раздевалка. Справа по коридору первого этажа располагалась столовая, где нас кормили бесплатными обедами.

Достопримечательностью второго этажа являлся большой актовый зал с паркетным полом и старинными деревянными, жесткими диванами. Здесь частенько устраивались театрализованные представления. Когда я пришел в школу, она была еще восьмилеткой, вот старшие ученики и ставили пьесы, даже «Ревизора», но переделанного на свой лад. Хлестаков пел куплеты: «Папаша и мамаша, отдайте вашу Машу, не то я утоплюся или застрелюся». Наша знакомая Хардина присутствовала на этом представлении и после него долго возмущалась: «Как можно так издеваться над классикой!»

Помимо «большого», здесь был еще и «малый» зал, куда выходили двери двух классов, библиотеки и музыкальной комнаты. Пение нам преподавал известный в то время музыкант Глаголев, а рисование – художник Жибинов – очень мягкий и вежливый человек.

Двери классных комнат выходили в длинный коридор. Сами комнаты были большими и светлыми. Стены белились, никаких штор на окнах не было, полы – деревянные, крашенные. На передней стене висела большая доска из линолеума. Перед ней – стоял стол учителя, а за ним – ряды парт, таких же, как в 1-й школе.

Наш класс был смешанным, то есть в нем учились и мальчики, и девочки, примерно 50 на 50. Никакой формы у учеников не было, каждый приходил в школу, в чем мог. Такая же «форма» была и у учителей. Жили тогда все бедно. В 5-м классе летом я еще ходил в трусиках, а вот в 6-м классе впервые надел брюки. Сверху надевал рубашку, на ноги ботинки фабрики «Скороход». Зимой у меня была меховая шуба, купленная по случаю, очень тяжелая, меховая шапка-ушанка, такие же рукавицы и валенки. Морозы в то время стояли большие, и после –35 градусов на электростанции включали сирену, извещавшую школьников о том, что они могут не ходить в школу.

В конце учебного года должен был решаться вопрос о переводе учеников в следующий класс. Нашу группу пригласили вместе с родителями на собрание. Его вел учитель русского языка. Судьбу товарищей мы решали сами: зачитывалась фамилия ученика, и мы голосовали, переводить его в следующий класс или не переводить. Родители голосовали тоже. Помню, как одну девочку мы почему-то решили не переводить, и она долго горько плакала.

Когда я поступил в 5-й класс школы, мы учились еще по старой системе: каждый сам за себя. Из предметов у нас были математика, русский язык и литература, география, биология, рисование, пение и немецкий язык. Немецкий язык преподавала Тереза Людвиговна Грюнберг – очень опытный педагог. Мы хорошо были с ней знакомы, так как она занималась со мной частным образом. Я оказался не слишком прилежным учеником, и мои успехи дома были достаточно скромными, но зато в школе мне было легко, и я оказался в числе лучших учеников по этому предмету.

На следующий год повсеместно во всех школах 2-й ступени была введена новая система обучения – так называемый «бригадный метод». Суть его заключалась в том, что группа учеников разбивалась на несколько бригад по 4-5 человек в каждой, причем бригады составлялись самими учениками. Преподаватели ставили отметки не отдельным ученикам, а всей бригаде. В бригаде же существовала «специализация», т.е. каждый ученик отвечал за один нравящийся ему предмет. Я, например, отвечал обычно по физике, Гошка Горбунов – по математике, Михайлов – по общественным дисциплинам. Такая система обучения себя явно не оправдывала, и вскоре это, наверное, поняли сами устроители «эксперимента»: в 7-м классе ими был введен «Дальтон-план». Бригады сохранялись, но получили право самим выбирать предметы, которые они хотели изучить. Для этого в кабинетах была сооружена небольшая деревянная доска с гвоздиками, на которые «бригадир» накалывали бумажки с номером своей бригады и группы. К примеру, 1-й урок – математика, 2-й – физика, 3-й – биология, 4-й – история и т.д. Таким образом, в одном кабинете могли оказаться одновременно учащиеся старших и младших классов. Изучаем мы – 7-классники «электротехнику», а рядом «малыши» повторяют «закон Архимеда». И что получается? А то, что они глазеют не доску, а на то, как мы проводим опыты, собираем электросхемы. Можно только пожалеть учителей, которые никак не могли вписаться в эту систему, ведь им нужно было одновременно подготовить планы уроков со всеми классами. Были и такие курьезы: мы приходим в кабинет, а там все места уже заняты, и нам, «не солоно хлебавши» приходится искать себе другое заделье.

В это время немецкий язык Тереза Людвиговна уже не преподавала, видно, ее манера преподавания языка не вписывалась в методику «Дальтон-плана». Поэтому на уроках мы вместо разучивания правил, пели песенки «Адам хатте зибен зонне. Зибен зонне Адам хатте». Чему уж тут было научиться!

К весне и преподаватели, и ученики утомились от этой «бестолочи». Но мы нашли выход из положения: стали приходить в кабинет и сообщать учителю, что будем заниматься самостоятельно «в садике» во дворе школы, с чем уставший преподаватель охотно соглашался. В садике вместо зубрежки мы «травили» анекдоты. Дождавшись звонка, вновь шли в следующий кабинет за новым «заданием» учителя и уже с новой стопкой учебников возвращались в садик. И так до конца уроков. Можно представить с какими «знаниями» мы подошли к окончанию учебного года!

7-й класс весной мы не окончили, почему-то нас отправили в пионерский лагерь в Суховскую. Осенью мы снова пошли в школу и учились до декабря месяца. Выпускного вечера у нас не было, нам выдали справки об окончании школы, и мы разошлись по домам^[11].

Профессионально-техническое образование

Профессионально-техническое образование в г. Иркутске к 1 января 1924 года было представлено следующими учебными заведениями:

Восточно-Сибирский политехникум

Обучение велось в составе двух курсов на трех отделениях: механическом, строительном и горном. Имелись мастерские – учебные и практические, где находились отделения: слесарно-механическое, чугунно-литейное и столярно-модельное. Курс был рассчитан на три года обучения. На первый курс принимались выпускники семилетней школы (школы 2 ступени) в возрасте от 15 лет. Обучение было платным, согласно общих положений, установленных для школ 2 ступени. Политехникум готовил средний административно-технический персонал промышленности (техники соответствующей специальности – горной, строительной, механической). При политехникуме имелось общежитие на 25 человек. Студенты политехникума проходили производственную практику. Глазета «Власть труда» в 1925 г. отмечала: «Вост.-Сиб. политехникуму местной разверсткой предоставлено 8 мест студентам для практической работы в коммунальных предприятиях. Все практиканты будут оплачиваться».

Иркутская профтехническая школа – мастерская

Обучение учащихся происходило на следующих отделениях: столярном, слесарном, литейном, кузнечном и художественного воспроизведения рисунков. Учащиеся принимались в два подготовительных класса (младший и старший), а также в общий и специальный классы.

В младший подготовительный класс принимались выпускники школы 1 ступени, имеющие три класса образования, в старший – имеющие четыре класса той же школы. Для того, чтобы поступить в общий класс необходимо было иметь знания за 5 класс (1 год школы 2 ступени), в специальный – за 6 класс (2-й год школы 2 ступени). Курс школы по каждой из специальностей был рассчитан на 3 года, за исключением подготовительных класс, где обучение продолжалось 5 лет.

Школа выпускала низший административно-технический персонал промышленности (мастеров и квалифицированных рабочих соответствующей специальности).

Школы ФЗУ

Курс обучения в этих школах был рассчитан на 3-4 года. В школы ФЗУ принимались лица, умеющие читать, писать и знающие четыре действия арифметики в объеме 3-4 классов школы 1-й ступени. В первую очередь в эти школы принимались подростки – рабочие в возрасте от 14 лет. Непосредственно занятые на производстве. Во вторую очередь в эти школы принимала было бесплатным. Так как занятия в этих школах велось после работы, то рабочий день учащихся мог быть сокращен до 4 часов.

Иркутские вечерние курсы Строительных десятников

Курс обучения был рассчитан на 2 года. На курсы принимались лица не моложе 17 лет с подготовкой не ниже школы 1-й ступени. По окончании курсов и представлении отчетной работы о годичной практике, выпускникам давалось звание десятника. Обучение проводилось применительно к курсу школы 2 ступени.

Иркутские краткосрочные вечерние курсы Нарсвязи

Данные курсы были организованы для повышения квалификации работников Нарсвязи^[12]. Продолжительность курсов составляла 4 месяца.

Педагогический опытный техникум

Имел два отделения: школьное и дошкольное. Курс обучения был рассчитан на 4 года. На 1-й курс принимались лица, обладающие объемом знаний за 7 классов (1-й концентр школы 2 ступени) и не моложе 15 лет. Обучение было бесплатным. Техникум выпускал преподавателей школ 1 ступени, а также дошкольных учреждений (детских домов, садов). При техникуме имело общежитие на 50 человек.

Старожил города Иркутска Л.И. Тамм вспоминала свою учебу в этом техникуме: «Здание Педтехникума стояло на берегу Ангары рядом с Московскими воротами. Раньше там размещалось мужское духовное училище^[13]. Учебный корпус был соединен со спальным длинным теплым коридором. Уже при нас заканчивали реконструкцию здания. В средней части бывшей домовой церкви [14] устроили спортзал, а в алтарной части соорудили сцену…

На первом этаже техникума расположилась студенческая столовая. Во всех классах установили буржуйки, трубы вывели в форточки. Дров было мало, старались в первую очередь натопить спальный корпус, а учебный – как придется. Водопровод не работал, все «удобства» состояли из двух теплых туалетов и восьми умывальников.

Стипендию учащимся не платили, зато кормили три раза в день. Хлеба давали досыта, в супе иногда попадались маленькие кусочки мяса, кашу (чаще всего гречневую или перловую) заправляли маслом. Правда, чай был без сахара. В помощь работникам столовой каждый день выделились по два дежурных.

Учащиеся техникума, в основном ребята деревенские, одевались просто, в платья и рубашки темных тонов, на ногах ичиги – у парней, у девочек – чирки, зимой – катанки. Более обеспеченные и форсистые ребята щеголяли в модных черного цвета сатиновых косоворотках с белыми пуговицами. У девочек, почти ни у кого, не было кос. Стрижка «под гребенку» чуть прикрывала уши, волосы сдерживала большая «от уха и до уха» гребенка. Все предельно просто, никаких украшений «…».

Учебные пособия в техникуме были прекрасными, они сохранились еще от старого времени. И преподавательский состав подобрался отменный. Особенно мы любили преподавателя словесности Алякринскую. От своего отца – священника – она переняла дар слова. Любили мы учителя рисования Камкина и учителя естествознания, который не только интересно преподавал ботанику и зоологию, но и создал «живой уголок», где обитали мелкие зверюшки. А самым привлекательным местом занятий был спортивный зал, где с нами занимался бывший офицер царской армии Кирьяк Яковлевич. Он не считался со временем, и находился в спортзале до тех пор, пока в нем не оставалось ни одного учащегося. А пропадали мы в спортзале практически весь день. Чего там только не было! И брусья, и кобыла, и турник, и кольца. Девочкам крутиться на снарядах было не удобно, о спортивных костюмах в то время никто и не слышал, а юбки постоянно задирались. Приходить на занятия в трусиках считалось неприличным. Видя наши мучения, Киря (как мы его любовно называли) предложить вместо юбки сделать нечто вроде штанов. Юбка разрезалась впереди и сзади, в разрез по всей длине вшивался кусок ткани. Это сооружение стягивалось внизу резинкой. Мы стали походить на средневековых пажей с их коротенькими пышными штанишками…

Вечерами в техникуме проводились всевозможные мероприятия, застрельщиками которых были сестры Доценко, Шура Фролова, Степа Зорина, Пана и Ваня Погодаевы, Паша Гущин. Я хорошо запомнила большой диспут по повести популярной в то время писательницы Лидии Сейфулиной «Виринея»…

Темы диспутов были самые разнообразные: «Как мы должны одеваться, и может ли девушка краситься?», «Какие танцы нужны пролетарской молодежи?»

Много разговоров было и вокруг танцев. Большинство учащихся высказалось против старинных па-де-катров, па- де-спани, польки-бабочки…Совершенно серьезно рассматривался вопрос: «Может ли девушка ходить с парнем под ручку? Раз они равноправные товарищи, то должны ходить, держась за руки!»

Откуда-то появился жаргон: дюзгай – уходи, топай – иди, шамать – есть, шамовка – еда, зерить – смотреть, сухари сушить – влюбляться… Горячие диспуты вспыхнули после коллонтаевского «Стакана воды»^[15]. Появились лозунги: «Без черемухи», «Без вздохов при луне». Любовные вздохи – это потраченное время, которое можно употребить с большей пользой для себя, например, на самообразование или общественную работу, доказывали некоторые мои товарищи»^[16].

Иркутский сельскохозяйственный техникум

До мая 1923 г. техникум располагался в с. Жердовка, затем он был переведен в г. Иркутск и располагался в Рабочей Слободе на ул. Баррикад. Курс обучения в этом заведении был четырехлетним, причем первые два года учащиеся изучали общеобразовательные предметы. Учащиеся принимались по направлениям (командировкам) уездных исполкомов и земельных органов. В техникум принимались учащиеся не моложе 15 лет – выпускники семилетней школы 2 ступени. Техникум готовил специалистов сельского хозяйства – помощников агрономов. Обучение в техникуме было бесплатным. Имелось общежитие на 100 человек. В 1924 г. здесь обучалось 100 человек, 17 из которых – девушки. При техникуме имелись физический и сельскохозяйственный кабинеты, химическая лаборатория, библиотека, учебно-показательная пасека, стадо племенного рогатого скота, молочная ферма, паровая мельница ( в с. Жердовка), опытное поле (на Кае), две арендуемые водяные мельницы. Кроме того имелись производственные поля: пахотная земля – 120 десятин и сенокос – 200 десятин.

Газета «Власть труда» опубликовала любопытную зарисовку летних занятий учащихся техникума: «Как только выедешь на перевал Кайской горы (4-5 верст от города) – сразу бросаются в глаза голубеющие под солнцем капустные поля сельхоз техникума. Это уже «видимые» результаты трудов учащихся техникума на летних занятиях… Тут же под горой, на пруде работает их мельница, а вдали – поля и поля, хлеба, уже начинающие желтеть. А сердце этих владений – домик управления, деловито и уверенно расположился посередине. Возле него и маленький паровик для подачи воды полям, во дворе все необходимые постройки, конюшни, кладовые, тепличка… Только в начале июля переехали практиканты – сельскохозяйственники на хутор и с лихорадочной поспешностью взялись за полевые работы… Сейчас огородные культуры у техникума лучше, чем у его соседей. Особенно огурцы… Морковь позднего посева также хороша, как и другие культуры… Надо отметить, что это наблюдается только на полях техникума. Тут же рядом, на такой же земле посадки детских домов, которым техникум и рассады своей дал, но там на поля не навозили удобрения, и они в гораздо худшем состоянии. Техникум же на своих полях не только провел удобрение, но тщательный уход и орошение дают уверенность на хороший урожай… Овес, ярица, рожь – особенно рожь хороша, выше пояса. Обращают на себя внимание посевы «зелени»: горох с овсом для корма скота. Эта зелень будет скошена, в площадь пашни перепахана и засеяна озимью… Целое богатство – это малинник. Через две недели техникум начнет снимать ягоды, причем 1\3 их будет предоставлена практикантам-учащимся, 2\3 на продажу… В настоящее время молочные продукты частью отправляются в Центральное управление техникума – в город, часть идет на потребление хуторян, еще некоторое количество на вскармливание телят, остальное продается на сторону. За последние 10 дней посторонним продано молока на 2000 р.».

Иркутский промышленно – экономический техникум

Курс обучения был рассчитан на 3 года. Программа обучения имела пять циклов: счетно-финансовый, торговый, административно-финансовый, товароведный и кооперативный. В техникум принимались лица не моложе 15 лет, имевшие образование 7 классов. Обучение в техникуме было платным, применительно к школам 2 ступени. Техникум готовил работников узкой специальности и средней квалификации в области финансового, промышленного и экономического управлений – счетоводов, торговых администраторов, товароведов, налоговых инспекторов, статистиков, кооператоров, финагентов. Срок специализации на каждом из циклов длился 1 год.

Иркутский акушерский техникум

Курс обучения в техникуме составлял два с половиной года. 1 курс – акушерский техникум, 2-й и 3-й курсы – фельдшерский техникум. Принимались лица не моложе 15 лет, с образованием семь классов. Обучение было платным, применительно к школам 2 ступени. Техникум готовил квалифицированный персонал для оказания помощи беременным женщинам, роженицам, новорожденным, а также работников по санитарному просвещению в области профилактики женских болезней, охраны материнства и младенчества, оспопрививанию, массажу, уходу за больными. При техникуме имелось общежитие на 15 человек. Плата за обучение в техникуме составляла 1 товарный рубль в месяц.

Иркутские вечерние фармацевтические курсы

Краткосрочные шестимесячные курсы предназначались для повышения квалификации аптекарских работников. На курсы принимались аптекарские ученики, практиканты и так называемые «красные ассистенты» со стажем не менее 3-х лет аптекарской работы. Прием производился по путевкам Союза «Всемедикосантруд», принимались лица, имеющие образование 7 классов. Кроме того необходимо было представить удостоверение о 3-х летней аптекарской практике. Окончившим курсы присваивалось звание фармацевта. Обучение на курсах было платным применительно к школам 2 ступени и составляло 10 товарных рублей за весь курс.

Сибирская фармацевтическая школа

Располагалась на улице К. Маркса, № 37. Это была единственная для всей Сибири школа, дающая звание фармацевта и право самостоятельной профессиональной работы в аптеках. Курс обучения в школе – двухлетний. В школу принимались лица не моложе 16 лет с общеобразовательным цензом в объеме 7 лет Единой Трудовой Школы (1 концентр 2 ступени).

Иркутский музыкальный техникум

Образование проводилось на 2-х ступенях, 1-я ступень была подготовительной для техникума (2-я ступень). Техникум имел 3 отделения: инструкторско-педагогическое, исполнительское и научно-теоретическое со специальностями: фортепиано, сольное и хоровое пение, скрипка, виолончель и духовые инструменты. Продолжительность обучения в школе 1-й ступени – 2-3 года, в техникуме (2-я ступень): для обучающихся пению и игре на духовых инструментах – 3 года, фортепиано, скрипке и виолончели – 4 года.

В техникум принимались лица с объемом знаний не ниже 7 классов. Принимался во внимание и возраст учащихся: для техникума – поступающие по специальности «фортепиано» – не свыше 18 лет; пению для женщин – не свыше 26 лет; пению для мужчин – не свыше 25 лет; по специальности «духовые инструменты» не свыше 21 года; по специальности «скрипки, виолончели, арфы» не свыше 18 лет.

В школу 1-й ступени принимались лица с объемом знаний не ниже 3-х лет школы 1-й ступени и не старше 14 лет. Правда, были свои отступления от указанных правил для особо одаренных учеников.

1-я Иркутская художественная мастерская-студия

Включала в себя 3 учреждения: художественную мастерскую, студию для взрослых и детскую студию.

Художественная мастерская имела целью подготовку специалистов в области графики и живописи средней квалификации; преподавателей для единой трудовой школы. В мастерскую принимались учащиеся не моложе 16 лет, обладающие уровнем знаний не ниже школы 1-й ступени.

Студия для взрослых являлась внешкольным учреждением. Своей целью она имела повышение квалификации работников в других отраслях труда (техника, педагогика, этнография и т.д.), распространение художественной культуры среди населения. Условия приема были те же, что и в Мастерской.

Детская студия была создана для того, чтобы дать возможность педагогической практики для учащихся Мастерской, а также развить художественные дарования воспитанников детских домов, учащихся школ. В студию принимались дети в возрасте от 8 до 16 лет, умеющие читать и писать.

Срок обучения во всех трех учреждениях составлял 3-4 года. Обучение было платным. Выпускники Техникума имели право поступления на 2-й курс высшего учебного заведения по соответствующей специальности.

[1] Отделение было преобразовано в «Училище для малолетних девушек» недворянского происхождения, которое готовило будущих учительниц и воспитательниц. (Обратно)

[2] Тамм Л.И. Записки иркутянки. – Иркутск. 2006. С. 219-220. (Обратно)

[3] Материалы МУК МИГИ. (Обратно)

[4] Родился в г. Иркутске в 1915 году.  В школе 1-й ступени обучался с 1924 года по 1928 год. (Обратно)

[5] Воскресенско-Крестовоздвиженское городское начальное училище. (Обратно)

[6] Иогансон Владимир Леонидович, 1916 г.р., уроженец г. С.-Петербурга, проживал в Иркутске, работал аэросиноптиком метеорологической станции в г. Иркутске. Арестован 28.06.35 г., приговором Восточно-Сибирского краевого суда от 22. 08. 35 г. по ст.ст. 58-10, 58-11 УК РСФСР осужден к 8 годам лишения свободы, реабилитирован постановлением Президиума Верховного суда РСФСР от 21. 06. 57 г. (Обратно)

[7] В 1938 г. видимо, опасаясь ареста, Римма Андриановна застрелилась. (Обратно)

[8] Демьянович Б.А. Записки иркутянина. – Иркутск. 2007. С. 48-59. (Обратно)

[9] Школа II  ступени в указанный период. (Обратно)

[10] Директором школы в то время был Казбелюк (имя отчества его я не помню). Он был направлен в школу с завода им. Куйбышева. (Обратно)

[11] Демьянович Б.А. Записки иркутянина. – Иркутск, 2008. С. 114-115. (Обратно)

[12] Наркомата связи. (Обратно)

[13] Мужское духовное училище (1864; 1902-1904) ул. Нижняя Набережная, 8. Размещалось в 2-х этажном здании бывшей духовной семинарии возле Собора Богоявления. В 1902 г. по проекту В.П.Василевского было заложено 3-х этажное здание. В верхнем этаже располагались церковь, актовый зал; в среднем – классные комнаты; в нижнем (полуподвальном) – столовая,  кухня и комнаты служителей. В старом здании  разместился спальный корпус. (Обратно)

[14] Домовая церковь во имя Михаила Архангела и прочих Бесплотных Сил. (Обратно)

[15] Коллонтай Александра Михайловна (1872-1952) – советский дипломат. В 1920 г. – заведовала женотделом ЦК РКП(б), с 1921 по 1922 г. – секретарь Международного женского секретариата при Коминтерне. (Обратно)

[16] Тамм Л.И. Записки иркутянки. – Иркутск. 2002. С. (Обратно)

• Расскажите об этом своим друзьям!

• «Помогите!». Рассказ Андрея Хромовских
  
  Пассажирка стрекочет неумолчно, словно кузнечик на лугу:
• «Он, наверное, и сам кот»: Юрий Куклачев
  
  Юрий Дмитриевич Куклачёв – советский и российский артист цирка, клоун, дрессировщик кошек. Создатель и бессменный художественный руководитель Театра кошек в Москве с 1990 года. Народный артист РСФСР (1986), лауреат премии Ленинского комсомола (1980).
• Эпоха Жилкиной
  
  Елена Викторовна Жилкина родилась в селе Лиственичное (пос. Листвянка) в 1902 г. Окончила Иркутский государственный университет, работала учителем в с. Хилок Читинской области, затем в Иркутске.
• «Открывала, окрыляла, поддерживала»: памяти Натальи Крымовой
  
  Продолжаем публикации к Международному дню театра, который отмечался 27 марта с 1961 года.
• Казалось бы, мелочь – всего один день
  
  Раз в четырехлетие в феврале прибавляется 29-е число, а с високосным годом связано множество примет – как правило, запретных, предостерегающих: нельзя, не рекомендуется, лучше перенести на другой год.
• Так что же мы строим? Будущее невозможно без осмысления настоящего
  
  В ушедшем году все мы отметили юбилейную дату: 30-ю годовщину образования государства Российская Федерация. Было создано государство с новым общественно-политическим строем, название которому «капитализм». Что это за строй?
• Первый фантаст России Александр Беляев
  
  16 марта исполнилось 140 лет со дня рождения русского писателя-фантаста Александра Беляева (1884–1942).
• «Необычный актёрский дар…»: вспомним Виктора Павлова
  
  Выдающийся актер России, сыгравший и в театре, и в кино много замечательных и запоминающихся образов Виктор Павлов. Его нет с нами уже 18 лет. Зрителю он запомнился ролью студента, пришедшего сдавать экзамен со скрытой рацией в фильме «Операция „Ы“ и другие приключения Шурика».
• Последняя звезда серебряного века Александр Вертинский
  
  Александр Вертинский родился 21 марта 1889 года в Киеве. Он был вторым ребенком Николая Вертинского и Евгении Скалацкой. Его отец работал частным поверенным и журналистом. В семье был еще один ребенок – сестра Надежда, которая была старше брата на пять лет. Дети рано лишились родителей. Когда младшему Александру было три года, умерла мать, а спустя два года погиб от скоротечной чахотки отец. Брата и сестру взяли на воспитание сестры матери в разные семьи.
• Николай Бердяев: предвидевший судьбы мира
  
  Выдающийся философ своего времени Николай Александрович Бердяев мечтал о духовном преображении «падшего» мира. Он тонко чувствовал «пульс времени», многое видел и предвидел. «Революционер духа», творец, одержимый идеей улучшить мир, оратор, способный зажечь любую аудиторию, был ярким порождением творческой атмосферы «серебряного века».
• Единственная…
  
  О ней написано тысячи статей, стихов, поэм. Для каждого она своя, неповторимая – любимая женщина, жена, мать… Именно о такой мечтает каждый мужчина. И дело не во внешней красоте.
• Живописец русских сказок Виктор Васнецов
  
  Виктор Васнецов – прославленный русский художник, архитектор. Основоположник «неорусского стиля», в основе которого лежат романтические тенденции, исторический жанр, фольклор и символизм.
• Изба на отшибе. Култукские истории (часть 3)
  
  Продолжаем публикацию книги Василия Козлова «Изба на отшибе. Култукские истории».
• Где начинаются реки (фрагменты книги «Сказание о медведе»)
  
  Василию Владимировичу в феврале исполнилось 95 лет. Уже первые рассказы и повести этого влюблённого в природу человека, опубликованные в 70-­е годы, были высоко оценены и читателями, и литературной критикой.
• Ночь слагает сонеты...
  
  Постоянные читатели газеты знакомы с творчеством Ирины Лебедевой и, наверное, многие запомнили это имя. Ей не чужда тонкая ирония, но, в основном, можно отметить гармоничное сочетание любовной и философской лирики, порой по принципу «два в одном».
• Композитор из детства Евгений Крылатов
  
  Трудно найти человека, рожденного в СССР, кто не знал бы композитора Евгения Крылатова. Его песни звучали на радио и с экранов телевизоров, их распевали на школьных концертах и творческих вечерах.
• Изба на отшибе. Култукские истории (часть 2)
  
  Было странно, что он не повысил голос, не выматерился, спокойно докурил сигарету, щелчком отправил её в сторону костра и полез в зимовьё.
• Из полыньи да в пламя…
  
  120 лет назад в Иркутске обвенчались Александр Колчак и Софья Омирова.
• Лесной волшебник Виталий Бианки
  
  На произведениях Виталия Валентиновича выросло не одно поколение людей, способных чувствовать красоту мира природы, наблюдать за жизнью животных и получать от этого удовольствие.
• Записки андрагога. Из дневника «Союза неугомонных»
  
  С 2009 года в Иркутске действует добровольческий образовательный проект «Высшая народная школа (ВНШ) для людей пенсионного возраста», девиз которой «Не доживать, а жить!» В этом году школке исполняется 15 лет…