ЗДРАВСТВУЙТЕ!

НА КАЛЕНДАРЕ

Тошенька

Дарья БУТАКОВА   
19 Октября 2017 г.
Изменить размер шрифта

 

Во снах он теперь всё чаще возвращался в детство. Снился тёплый бок мамы, попискивающие смешные братья и сёстры. Тёплые руки и светлое улыбающееся лицо с морщинками-лучиками вокруг глаз, и он. Смело лизнул нос женщины, взявшей его на руки, чем вызвал приступ всеобщего смеха. Взявшей именно его – самого прекрасного (или забавного) из всей семьи. «Ух, какой бойкий бородатик, теперь у тебя есть мама! Поехали домой».

1910 dog

Дом... Это слово для него осталось уютным и тёплым, но каким-то далёким и размытым. Там хорошо кормили, ласкали, любили. Можно было охранять хозяйку от голубей и подставлять отросшую бородку под расчёску. Там тебя ждали, и ты знал, что на прогулке никогда не потеряешься, и мама была рядом, олицетворяя весь его маленький уютный мирок. Его век уже клонился к счастливой собачьей старости, сытой и безоблачной. А потом мамы не стало. Она ушла куда-то и больше не вернулась за своим Кузей... Кешей... имя тоже стёрлось, размылось и уплыло в сонные тёплые дали. Он искал её, заглядывал в лицо ко всем приходящим в мамину квартиру людям, лаял, но всё напрасно... Она не возвращалась...

А люди сначала шикали на него и обзывали надоедой, потом откровенно пинали, когда он пытался подойти и спросить: «А где мама? Когда она вернётся?». Тогда он улёгся в любимое мамино кресло, где она вязала свои многочисленные носки «для внуков», уткнулся холодным носом в подушку и лежал так целыми днями. А потом пришли они. Внуки мамы, даже в её носках! Но почему-то они больше не хотели почесать его за ушком и посмеяться над забавной бородкой. Они сухо и по-деловому разговаривали на кухне и по-хозяйски оглядывали комнаты, не обращая внимания на маленький пушистый комочек, тоскующий в кресле. Но и из кресла через несколько дней его бесцеремонно вытащили и понесли на улицу. «Может, мы идём к маме?». Но слабая надежда быстро пропала, когда его просто поставили лапами на траву, а сами ушли. Первый день он ждал и верил, потом сел на лапы и тоскливо, почти по-волчьи завыл. Люди почему-то стали на него кричать и бросать палками, он не понимал почему. Ему просто было плохо и очень хотелось в любимое кресло под мамин тёплый бок, чтобы заворожено смотреть, как в быстрых пальцах мелькают спицы, и из-под них ползёт очередной цветной пушистый носок.

Потом во двор приехали какие-то люди на белой машине. Их было несколько, и выражение их лиц сразу не понравилось пёсику. В руках людей были странные металлические штуки, от которых пахло кровью и страхом, или ему это только показалось... Он даже не понял, как петля успела затянуться на его шее, попытался отпрыгнуть, укусить её, но зубы скользнули по металлу, и люди оказались сильнее. Через мгновение он оказался в машине, в клетке, с другими такими же несчастными. Они сидят друг на друге, кто-то от страха описался, кто-то огрызается на других, кто-то в тоске сидит, прижавшись мордой к решётке, а он просто обречённо лёг на пол и стал ждать конца... Ему было неважно, что по нему топчутся чужие лапы, что в клетке душно, и что куда-то везут... Его увозили всё дальше от дома. От мамы. В никуда.

Он очнулся на грязном полу, от которого шли враждебные запахи. Снова кровь, моча, страх, чужие экскременты. Домик в углу тесного вольера. Всё пахнет собачьим страхом, прокисшей едой, и отовсюду несётся тоскливый лай. Их здесь много, таких товарищей по несчастью. «У них у всех нет мам...» – пронеслось в его маленькой усатой голове. И потянулись минуты, дни, годы. Миска баланды. Вонь. Холод зимой. Жажда летом. Иногда приходили люди и забирали какого-нибудь узника, но его мамы среди них не было... Он научился, как все, подходить к решётке и вилять хвостом, а ещё смешно приплясывать, когда приходили очередные посетители. С удовольствием лез на ручки, ходил на поводке, но ни от кого из них не шло то тепло, которого он так ждал. Он полюбил и чужие руки, хотя всё ещё продолжал ждать маму.

Потом был переезд. Все его соседи и он сам ехали в неведомое; но уже не в тесной клетке, а в просторных домиках или на руках – и вот он! Новый дом? И снова нет... Здесь было просторно и светло, здесь были руки, к которым он уже привык, ведь они прогуливали его в том СТРАШНОМ МЕСТЕ. Они тоже сухие, с мозолями возле указательного и среднего пальца, и лицо доброе и озабоченное, но их ласки не хватает на всех его товарищей по несчастью. А мама должна быть одна на одного, ну, или на двоих, милостиво согласился Тотошка. Кличка прилипла как-то незаметно, и ему нравилась – гораздо лучше, чем называться вольер номер такой-то.

Потянулись сытые дни. Здесь было чисто, пахло стружкой, в вольере появились две маленькие весёлые соседки, еда была гораздо вкуснее, и можно было вволю пить чистую, свежую воду жарким летним днём, но мамы всё не было, да он уже почти и не ждал. Только изредка бросал тоскливый взгляд вдаль. Старость накрыла внезапно. Помутнели живые, всегда задорно блестящие глаза, почти перестали гнуться лапы, и стало предательски давать сбои сердце, заставляя кашлять и задыхаться. Он всё больше спал и во сне снова был щенком, весёлым и бойким. Во сне снились руки мамы, ласковые, добрые, пахнущие домом. Он видел такой сон сотни раз, а в этот раз не захотел просыпаться, но руки были настойчивы. Нехотя ворча, Тошенька приоткрыл один глаз, и...

Он сразу узнал её, невзирая на то, что глаза почти не видели, да и мама изменилась. Стала полнее, старше, но это была ОНА!!! Маленькое больное сердечко затрепетало и, казалось, захотело разорваться от огромного переполнявшего его счастья. Он начал кашлять, проклятый сердечный кашель, старых и больных не берут, а вдруг мама от него откажется?? Нет!! Это же его мама!! И из последних силёнок он бросился (по крайней мере, попытался) в её объятья. А мама протянула к нему руки, прижала к себе крепко-крепко и сказала своим тёплым, нежным голосом (и как он мог его забыть!!!): «Наконец-то ты дома, Тошенька...» А Тошка со счастливым и каким-то щенячьим визгом уткнулся почти слепой мордой в сухие тёплые руки, а в голове мелькнула строчка из какого-то старого мультика, который он видел по говорящему ящику в какой-то прошлой и такой далёкой жизни: «Ведь так не бывает на свете, чтоб были потеряны дети...». Пусть даже и такие старенькие, как он...

Тошенька – реальный персонаж, спасённый приютом «Жил-был пёс», и сейчас проживающий в Ангарске со своей замечательной хозяйкой. Но, к сожалению, не все истории собак приюта, которые ещё помнят хозяйскую ласку, заканчиваются счастливо. Многие так никогда и не находят себе новых хозяев, но они верят и ждут до последнего часа. В ваших силах сделать их счастливыми и домашними. Если хотите приобрести друга, звоните по телефону 8- 902- 176- 93- 38 Дарье.И ещё. Приют с благодарностью примет овощи с ваших огородов: картофель, пусть даже и мелкий, морковь, свёклу, капусту, кабачки, тыквы. Эти овощи в перетёртом виде добавляются собакам в корм, и они с удовольствием едят. Это спасает их от зимнего авитаминоза. Можете помочь и крупами, и деньгами, предварительно позвонив по телефону 8- 902- 560- 06-07...

  • Расскажите об этом своим друзьям!