"Моя субботняя солянка". Год 2009

 

 

ГОД 2009

 

 

Старый-новый повод

Наступили новогодние или, по- другому, рождественские каникулы— явление для нас, советских аксакалов, еще непривычное. Все отдыхают, катаются на горных лыжах, плещутся в теплых морях. Впрочем, не все. Пенсионеры в большинстве своем сидят по домам. Большинство газет тоже на каникулах. А «Мои года» выходят, как всегда. Только в усеченном варианте, на 16 страницах, в формате трехлетней давности. Где нам взять информацию, когда никто не работает? С этой всеобщей расслабухой мы ничего поделать не можем и приносим читателям свои извинения.

С великим Рождеством, Днем рождения Спасителя, у нас происходит что-то неладное, на мой взгляд. Какой-то усеченный праздник— как нынешний номер газеты. Во всем христианском мире вначале празднуют Рождество, а потом встречают Новый год. И до Рождества соблюдают строгий пост. У нас же все не так. Новый год отмечают все, и атеисты, и верующие. Но как совместить праздник и пост? Потому Рождество у нас выпадает на всеобщее похмелье и в его чистом образе появляется нечто мутное. Подарки розданы, фейерверки отгремели, холодильники истощились… Но чтобы было «как у людей», мы после православного Рождества справляем еще один Новый год, старый. Старый новый – попробуйте растолковать иностранцу значение этих взаимоисключающих слов! Но мы привыкли, и находим в таком хронологическом парадоксе свои прелести. А чего бы не погулять лишний раз?

Известно, что юлианский календарь пришел на смену римскому лунному календарю в 45 году до Рождества Христова. Он был разработан по поручению Юлия Цезаря, отсюда и название, и появившийся тогда месяц июль. Пасха, или Воскресение Христа, всеми христианами праздновалась в один день—21 марта. В шестнадцатом веке была предпринята очередная реформа, которую провел Папа Григорий Х111 – календарь стал астрономически более точным, получил название григорианского, но он не учитывал церковных традиций. А они предписывали отмечать христианскую Пасху всегда и непременно после иудейской. С новым календарем, шагнувшим на 14 дней вперед, это получалось не всегда. Вот вам и причина церковного раскола, и последовавшей календарной путаницы. Государства перешли на новое летоисчисление, а православная церковь осталась стоять на своем.

Вот так и оказался наш честной народ в этом интересном, «расшеперенном» состоянии. Одна нога там, другая здесь. Вроде бы светское государство, но и православные традиции чтим. Вроде бы едины со всем миром, но все же наособицу. И потому весело гуляем в пост и отмечаем старые-новые праздники. А еще уповаем во всем на государство и ни на грош не верим ему. Сами выбираем депутатов и клянем их на чем свет стоит. Жалуемся на грязь и разруху, но тут же мусорим почем зря. Знаем, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке, но торопливо суем деньги во всяческие финансовые пирамиды. И так далее, и тому подобное.

Но зато весело живем. Да уж, умом Россию не понять, аршином общим не измерить… И не будем измерять. Будем праздновать.

 

Птица счастья

В новом году мы щедро желаем всем счастья, нового счастья (значит, бывает и старое?), и я вот тоже хотел начать с этого пожелания, а потом задумался: а что оно такое, что за штука такая?

Ведь были же счастливы пассажиры «Титаника», разве нет? Богатые обладатели билетов первого класса были счастливы утвердиться в своей избранности, в принадлежности к высшему свету, к историческому событию нового века. Народ попроще был счастлив приютиться в трюмах этого острова роскоши и технического прогресса. Они все были счастливы, только удача от них отвернулась… Неуловимое, обманчивое, призрачное счастье!

Нечто подобное случилось и с нами. Собрались в отпуск, на Байкал, на машинах, в заветное место на Тонком мысе. И вдруг, уже в дороге , к нам подсаживается наш друг и одноклассник Борис, с которым не виделись несколько лет, а он объявился в Иркутске после защиты докторской диссертации и сразу с нами, на Байкал. Радость встречи, радость за друга, радость предстоящего общения не просто переполняла нас, мы были надуты счастьем, как воздушные шарики. Казалось, мы парили над распахнувшейся синевой Байкала, горной дорогой и … шарики лопнули. «Нива» перевернулась, Борис погиб. Мистическое побережье Байкала не приняло запредельного восторга и в одно мгновение восстановило вековую гармонию, которую, судя по всему, мы посмели нарушить.

Счастье неуловимо, мимолетно, необъяснимо, а иногда и опасно. Счастье, если понимать его как ликование души и тела, невозможно приручить или посадить словно птицу в клетку. Эта птаха совсем не ручная и не домашняя. Она спускается с небес когда ее совсем не ждешь или когда зовешь из последних сил. Пытаюсь вызвать из памяти счастливые моменты своей жизни и обнаруживаю совсем нежданные картинки…

Утро одуряюще пахнет свежим сеном. Топочут голуби по крыше сеновала. Исходит в ликующем кличе наш голосистый петух. Небо пронзительно синее, без единого облачка. И это значит, что целый день можно не вылезать из теплой речки. Вчера мы окучили картошку и теперь свободны, как ветер в поле. Сейчас позавтракаем быстренько, вскочим на велосипеды—и ищи свищи… А может червей накопать и на рыбалку податься?.. Оказывается, это было счастьем.

Жара за тридцать. Отроги Саян. Мы подбираемся к маршруту часа два по хорошей тропе, а потом предстоит лезть в гору. Но я не думаю об этом, на привале припадаю к роднику и пью, пью, пью, пока в животе не начинает хлюпать. Отец несколько раз пытается оторвать меня от этого занятия, но я не слушаю – очень пить хочется… «Ну, пеняй на себя»-- говорит он, и мы начинаем карабкаться на кручу. А там и капли воды не найти. И солнцепек нещадный. А отец знай себе колотит молотком образцы, прибавляя в моем рюкзаке маршрутного рабочего неподъемного весу…К концу дня я уже не дышал, а хрипел и видел перед собой запотевшую банку с квасом из погребка. До базы добрел в полубессознательном состоянии, все с той же банкой перед глазами. И когда эта банка стала явью—вот оно, ослепительное, выстраданное счастье!

Счастливые моменты всплывают все больше из детства и юности. Может потому, что забот и хворей нет, а может потому, что жизнь энергичнее протекает. В детстве и юности – сплошные преодоления и приключения, открытия, влюбленности, разочарования, потому и восторженное состояние души и тела посещает нас чаще. И потому я прихожу к выводу, что счастье— и есть движение, перемена состояний. Под лежачий камень вода не бежит. А для утоления жажды не нужно выпивать море воды, в ней можно и захлебнуться— достаточно хорошего глотка или… банки кваса. Счастье возможно только в малых дозах и на короткие мгновения. И думается мне, что нищий, умеющий радоваться жизни, ловит счастье куда чаще, чем богатенький олигарх.

Вы уж простите мне эти бредовые размышления. Настроение такое— начало года, не хочется ворошить опостылевшую политику и экономику. И поздравить хочется правильно. Так что здоровья нам, удач, благополучия и как можно больше радостей. А если мы умеем радоваться жизни, наступающему дню, успехам ближних, то и птица счастья мелькнет где-то в синеве…

 

Эхо произнесённого

Что делают с нами годы? Понятно, они не красят человека: морщины безжалостно режут лицо, прибавляется болячек, зрение подводит, походка становится шаркающей, а силы идут на убыль. Но взглянешь на портреты наших классиков, скажем, Льва Толстого или Антона Чехова, и убеждаешься, что они с возрастом стали красивее, значительнее. Уже нет в лицах юношеской изменчивости и неопределенности, во всем облике проступает состоявшаяся личность и несуетная мудрость. Наверное, каждому воздается по делам и мыслям его. И как бы так сделать, чтобы мудрости прибавлялось, а всякие мелочные недостатки характера отваливались с годами, как детская сыпь после кори и ветрянки?

Легко сказать, а переделать себя, ох, как непросто! По себе знаю. Не могу никак бросить курить, не могу избавиться от обид, которые порой застилают глаза. Ну, чтобы не прислушаться к мудрому царю Соломону: «Все проходит, и это пройдет», так нет же… А время проходит и прошлые обиды и обидки кажутся такой мелкой шелухой!

Обида легко перерастает в слепой гнев и последствия его могут принести много бед. Мы сами вынянчиваем наши проблемы, которые порождаются нашими же нетерпением и нетерпимостью. Заметил, эти две напасти— нетерпение и нетерпимость—как с цепи срываются в трудные времена. Видимо, включается простенькая логика: если плохо живем, значит кто-то в этом виноват. Надо найти врага. Им может оказаться президент или губернатор, человек другой национальности или веры, сосед по даче или олигарх, торговец с рынка, журналист, священник, прокурор— да кто угодно… И пошло-поехало! Сообщения об убийствах, погромах, взрывах льются из всех телевизионных каналов.

Страшно, но мы уже свыклись с тем, что банды бритоголовых молодчиков со свастикой (и это в нашей стране, победившей фашизм!) не только убивают таджиков, узбеков, китайцев, но и снимают свои зверства на камеры мобильных телефонов. Стало быть, уверены в своей безнаказанности, уверены в том, что найдут сторонников и почитателей. Кто-то воскликнет: а при чем тут мы, пожилые люди, в наше время такого не было, это «молодежь такая пошла», это «демократы довели страну» и т.д. Но не будем спешить записать себя в «белые и пушистые». Наши дети и внуки росли не в безвоздушном пространстве. Не так уж редко можно услышать на кухонных посиделках совсем не безобидные сетования. «Понаехали тут!»-- о торговцах с рынка, о гастербайтерах на стройках, приехавших из бывших советских республик и Китая. Виноваты ли они, что согласны на любую работу за смехотворную плату, виноваты ли, что разговаривают на другом языке и придерживаются несколько других традиций и верований? Стариковское ворчание может стать для молодых руководством к действию. «Сталина бы сейчас нам, он бы навел порядок!»-- а эта «ностальгия по твердой руке» вполне совмещается у подростков с атрибутикой фашизма и с желанием самим «наводить порядок». Нетерпение и нетерпимость идут здесь рука об руку: изменить все сейчас и немедленно, убрать все, что чуждо и непривычно.

Нетерпение и нетерпимость рядятся порой в самые причудливые одежды. Но чаще всего они заворачиваются в тогу служителей «истинной» веры. Фанатикам нужна идея. Ею может стать и марксизм-ленинизм, и «Майн кампф», и Коран, и Библия. На днях пришло сообщение, что в Москве задержана банда, называвшая себя «родноверами», в которую входил и крупный чиновник из министерства спорта. У этой секты «Родная вера» фишка заключалась в том, что славяне должны поклоняться своим древним языческим богам, а всех, кто не признает Перуна и Сварога, надо уничтожать, как поганых иноверцев. Они и старались—взрывали железнодорожные пути и церкви, убивали мусульман и православных священников… Такие вот новоявленные апостолы веры. Воистину: сон разума порождает чудовищ!

Слово требует бережного отношения, вылетит—не поймаешь. Но на то нам и дается с годами мудрость, чтобы не спешить с выводами, не рубить с плеча, не повторять ошибок юности, действовать и говорить осмотрительно, т.е. осмотревшись вокруг и оценив, как слово наше отзовется.

 

Виртуальная реальность

Основы марксизма, прочно забитые в голову школой и университетом, никак не позволяли мне усвоить, что же такое постиндустриальное общество и экономика. Внешне конструкция вроде бы понятная: сфера услуг, информационные технологии становятся весомее производства. Что такое «информационное общество» тоже понятно: внуки еще ходить не умели, а компьютерные игры запускали уверенно и точно, как пустышку в рот. Про сотовые телефоны, пластиковые карты вместо денег и вовсе молчу. Но если общество только обменивается услугами, торгует акциями, потребляет и продает информацию, то кто же производит реальные машины, самолеты, чашки, ложки, поварешки? Недоразвитые страны?

Россию тоже причисляют к постиндустриальным странам (61% от ВВП), но мы хотя бы качаем нефть и газ, гоним по проводам электричество. Этот вполне ощутимый и мощный энергетический ресурс вселял немалую надежду, что мировой кризис нас не затронет. Не получилось, вернее, получилось «как всегда». Слишком глубоко увязли в глобальной виртуальности. Которую я не мог понять, но, похоже, не поняла и не приняла мировая экономика. Мыльный пузырь, надутый виртуальными и необеспеченными ничем долларами, акциями, рейтингами, котировками и прочими финансовыми терминами, оглушительно лопнул. И сразу же пропал аппетит у «общества потребления»: прежнего количества бензина, газа, металла и много чего прочего оно уже не могло переварить. Тут и по нам ударило.

У нас ведь тоже хватает виртуальностей. К примеру, полузабытые ваучеры. Прибавки к пенсиям. Уровень жизни. Потребительская корзина. Инфляция: слышим от правительства одни цифры, а на прилавках наблюдаем абсолютно другие… Совсем недавно мы слышали от Путина и Медведева заверения в том, что Россия останется в море кризиса «островом стабильности». Затопило остров… И теперь руководители страны набрались мужества сказать, что кризис – это очень серьезно и надолго, по крайней мере, три года придется потерпеть. Меня, признаюсь, такое заявление порадовало. Лучше горькая правда, чем сладкая ложь. Всеми любимый Чубайс даже высказался о том, что подобной экономической катастрофы человечество не знало. Но мы, наше поколение, принадлежим, наверное, к другой части человечества, которая выбиралась и не из таких передряг. Талоны на все и очереди с раннего утра— они еще свежи в памяти.

А еще мы помним, что в государственной кубышке есть накаченный нефтью и газом Фонд Национального Благосостояния. Поможет, коль совсем туго придется... Но тут вдруг выяснилось, что национальное благосостояние это не совсем то, что мы понимаем. Деньги из этого фонда решили выделить Внешэкономбанку для кредитования частных инвесторов строительства олимпийских объектов в Сочи. Крупнейшим инвестором там выступает незабвенный олигарх Дерипаска. Понятно теперь, чье благосостояние надо считать национальным? Дерипаска не чужой иркутянам человек: он владеет энергосистемой, алюминиевыми заводами, лесоперерабатывающими комплексами, по мере сил разбавляет отходами БЦБК воду Байкала. Конечно, ему надо помогать. Он ведь приносит какую-то прибыль чиновникам, а мы, население, никакой прибыли не приносим, одни убытки от нас. Любой менеджер скажет, что в кризисной ситуации надо избавляться от убыточного бизнеса. Выбор сделан?

 

По тонкому льду

Азарт рыбалки ни с чем не сравним. Говорю так, потому что сам заражен этим… то ли пороком, то ли счастьем. К азартным играм я равнодушен («чика» и «пристенок» остались в далеком детстве), ружьишком баловался только в подростковом возрасте (жаль стало «птичку»), гонялся и давил педаль газа в пол лишь в юности (обгоняют, ну и пусть себе!)… Что-то из азартных пристрастий не привилось вовсе, а что-то отпало с возрастом. Но рыбацкая страсть осталась— нестареющая, неистребимая и глубокая, как омут.

В этой оказии замешаны гены первобытного охотника, несомненно. Но дело не только в добыче. Как-то я попал на такую рыбалку, где окунь хватал наживку, едва поплавок касался воды… Можно было закидывать удочку вслепую, тут же выдергивать и снимать рыбешку с крючка. Часа через два меня уже тошнило от такой «рыбалки», и я до конца отпуска не садился в лодку… И обратный случай: сидеть на берегу лужи и пялиться на поплавок без всякой надежды на успех— тоже никакого удовольствия.

Когда был жив отец, мы успевали пару раз выскакивать на Братское море по первому льду, и два-три раза на Байкал с приходом весны. На льду папа преображался. Всегда осмотрительный и пунктуальный, приученный к этому геологической жизнью, в поисках рыбацкого фарта он становился азартным мальчишкой. Вот подъехали по темну к Малому морю. В ожидании рассвета на берегу толпятся десятки машин. Тьма кромешная, едва просматривается выезд на лед, а дальше—ни зги… Но вот опускается запотевшее стекло одной из машин, из нее вылетают одна…две…три опорожненные бутылки и «жигуленок» рвет на лед. Созрели… Следом за «смельчаком» стартуют другие. В том числе и мы. Куда заведет лихой «первопроходец» неведомо, но охота пуще неволи. Авось, пронесет…

И вот мельтешит в лунке подброшенный «бормаш», мушки опускаются в неведомую стынь, и чуткий «кивок» сторожит малейшее движение лески. Какой восхитительный момент—почувствовать в руке внезапную тяжесть и сопротивление рыбы! Значит, ты нашел место, верно подобрал мушки, переиграл недоверчивого омуля, ты—победитель! И тогда все нипочем— и холод, и сумасшедший ветер, и даже рвущийся от землетрясения лед!

А если не клюет?

-- Глянь-ка, --говорит отец,-- на той дальней «камчатке» вроде машут, таскают рыбу…

-- Но там трещина идет…

-- Ничего, авось, перескочим…

Едем, мчимся, перескакиваем. И все ради прекрасного мгновения поклевки. И даже неважно, десяток их будет или сотня. Охота пуще неволи…

На одной из ночевок мы встретили ангарчан, которые всего неделю назад утопили свои машины. Но, слава Богу, уцелели, благополучно вытащили «железных коней», и вот снова прискакали на лед Малого моря, чтобы смертельно рисковать в поисках рыбацкого счастья. Это их выбор, и в случае чего надо будет винить только самих себя. Что ж поделать: охота пуще неволи!..

Но на тонкий лед вступают не только рыбаки. Помните, какая сказочная «рыбалка» была под знаком «МММ» и Мавроди? Леня Голубков только и успевал, счастливо сияя с экранов, дарить жене шубы, сапоги и квартиры с дармовых процентов. Миллионы кинулись за Голубковым в прочие «Хоперы», «Тибеты» и другие «пирамиды», подозревая, что крепко рискуют, но— авось, повезет, авось, успеем выбраться!.. Везет далеко не всем. Чем больше объявленный процент дохода, тем безрассудней наши люди готовы рисковать. Но, в отличие от рыбаков, провалившись на тонком финансовом льду, они начинают обвинять государство, ловких мошенников, соблазнительную рекламу, и только не себя, любимых. Достается и «Моим годам»-- за рекламу того же «Вивата». Но если завтра нам принесут рекламу о продаже участков на Луне и предъявят соответствующие сертификаты, мы ее опубликуем. Без таких оплаченных заказов газете не выжить. А дальше— выбор за публикой: покупать—не покупать, рисковать – или не поддаваться соблазну…

Есть все же разница между азартом рыбалки и азартом добычи. И потому отчаянные рыболовы мне ближе и понятнее.

 

Прощёное воскресение

В этот день христиане взаимно испрашивают друг у друга прощение, чтобы вступить в Великий пост с чистой душой, примирившись со всеми ближними. Простить следует и врагов, «ибо не ведают, что творят». Так поступал Христос, прощая врагов своих, и нам завещал следовать его заветам. Для нас, грешных, образ Иисуса— недостижимый идеал, а подвиг прощения—едва ли не самый тяжкий. Нам проще воевать, драться до последнего с обидчиками, а прощение считается слабостью. Часто обида, жажда мести становятся единственным смыслом жизни. А это тупик. Душа, обремененная обидой, непримиримостью, злобой останется черной— как бы ни чистили мы во время Великого поста свое бренное тело.

Это беда наша: воспитывались мы с младых ногтей на непримиримости к инакомыслию, к «пережиткам прошлого», к «буржуйской» жизни и культуре. Учили драться, воевать, но,-- Боже упаси!—не прощать. Теперь надо учиться прощать.

Простите и вы меня, дорогие читатели, за этот невольный налет проповедничества. День такой завтра—Прощеное Воскресение. Простите за невольные ошибки в газете, за досадную рекламу, за поспешные выводы – случается всякое в живом деле, и нам, конечно, далеко до идеала, но мы стремимся стать лучше. И что-то получается. На фоне кризиса, поразившего и многие печатные издания, наша газета только прибавляет тираж.

Простим же и наших руководителей, областных и федеральных, за их вольные и невольные ошибки. Они тоже люди. Простим и пресытившихся богатеев, утопающих в роскоши. Их пир во время чумы не может хорошо закончиться. Пресыщенность не многим лучше голода, а их страхи и потери не сравнимы с нашими.

Правители тоже учатся. Завершившийся визит президента не принес каких-то неожиданных подарков иркутянам. Их и не ждали. Не такие у президента карманы, чтобы выложить из них жестом фокусника большие пенсии, льготы и прочие пряники. Но многие крепко надеялись, что Медведев определится с Байкалом и БЦБК. Что дороже: интересы приближенного олигарха Дерипаски или Байкал? В Чите Дмитрий Медведев высказался о перспективности рынка беленой целлюлозы, что можно было расценить как «добро» на дальнейшее отравление озера. Но, как сообщают, в беседе с губернатором Есиповским он высказался о недопустимости производства целлюлозы в Байкальске. Учится! Есиповский, помнится, тоже начинал с бодрых рапортов о замечательной и чистой работе комбината, но со временем сообразил, что Байкал для сибиряков больше, чем озеро. В трудные времена у нас не остается ничего более ценного. Так было во времена перестройки при Горбачеве. Власти долго не могли услышать защитников Байкала, определиться со своей позицией— и где теперь те власти, та страна, тот Горбачев? При Путине обстановка вновь начала накаляться, но он во-время определился и одним движением фломастера отодвинул нефтепровод на сотни километров. Областные власти и президент тоже, кажется, определились. С нашей помощью. И это радует. Будем надеяться, что власть учится слышать и делать маленькие шажки навстречу. Простим же им их вольные и невольные заблуждения, глухоту, зашоренность в политике и экономике. Пусть учатся. С нашей помощью. Простим, но и спросим.

 

 

Без права на отставку

Еще в молодости, много лет назад, меня занимал этот вопрос: куда же деваются мужики? Тогда мне доводилось разок в несколько лет выскочить за границу по туристической путевке комсомольского «Спутника». И каждый раз парней можно было по пальцам пересчитать, подавляющим большинством в группах были девушки. С годами этот гендерный крен только усиливался. Куда ни глянешь теперь: клубы по интересам, советы ветеранов, оздоровительные и всяческие инициативные группы— везде преобладают женщины. Конечно, мужчины вымирают раньше из-за пагубных привычек, неоправданного риска, миллионами пополняют армейские ряды, но может потому и уходят они раньше, что меньше у них инициативы и любопытства к миру, ответственности за происходящее… Мавр сделал свое дело, мавр может уходить?

В самом деле, мужчина лишь запускает механизм жизни, а дарит и вскармливает жизнь женщина. Мужская половина в меру сил чувствует свою ответственность за то, чтобы защитить семью и обеспечить ее средствами к существованию, а само существование поддерживается «слабой» женщиной.

Общаться с мамой мы начинаем еще не родившись, и на все годы нет для нас роднее человека. Отец может и убить собственного сына за предательство по примеру Тараса Бульбы, но мать этого не сделает никогда и ни при каких условиях, она все простит и поймет. Мама для нас всегда самая добрая, самая красивая, самая-самая…

Такой была для меня и моя мама, но была и бабушка. Родители еще не обзавелись городской квартирой, а с весны до глубокой осени они пропадали в геологических экспедициях, поэтому первое, что я запомнил, это ласковые руки моей бабушки. Изработанные, с распухшими суставами и загрубевшей кожей, их никак нельзя было назвать красивыми, но они были самыми чуткими и добрыми. С дедом у нас контакт наладился куда позже, когда я стал осмысленным дошкольником. Дед тоже ни минуты не сидел без дела: кроме колхозной повинности на нем были заботы о сене для коровы, о дровах на зиму, о вспашке огорода, плотницкие и столярные работы, но все остальное велось бабой Аней. И корову подоить, и дом обиходить, и на огороде крючиться, и хлеб испечь, и накормить всех, и вылечить, и постирать… Дед обеспечивал деревенское существование, а бабушка вела его и поддерживала, была самой его сутью.

Чтобы быть «слабой», женщине надо много сил. Она постоянно, до самого конца, несет возложенную самой на себя ответственность за семью, за здоровье и благополучие детей, внуков и правнуков, а значит и за саму жизнь во всех ее проявлениях. И это лучше всех лекарств продлевает жизнь. «В начале было слово»-- сказано в Библии. А первое слово, которое мы произносим: «мама», и, значит, оно в основе всего сущего на Земле. Мама – звание и призвание пожизненное, мама остается мамой, даже став бабушкой и прабабушкой. Она не имеет права на отставку.

С праздником весны, дорогие наши женщины! Живите долго и счастливо!

 

Что общее у нас?

С горечью наблюдаю, как мы становимся индивидуалистами, перегоняя даже американцев. Их жизненный стержень, кажется, остался нерушимым: «Мой дом-- моя крепость», а наши принципы окончательно опрокинулись, полетели вверх тормашками. «Один в поле не воин», «На миру и смерть красна», «Не имей сто рублей, а имей сто друзей»-- где все эти мудрые заветы, в какой жизни они остались?

Мы теперь—каждый сам по себе. Даже ребячьего гомона не слышно во дворах: детвора спряталась по квартирам, приковав себя к мониторам компьютеров с зубодробительными играми. Тут каждый сам себе герой и победитель. Это раньше побеждали командами в бесконечных мальчишеских войнушках, в лапте или футболе, где учились товарищеской поддержке и дружеской помощи.

Взрослые тоже отвыкают общаться, им надо деньги зарабатывать. Как можно больше и любой ценой. Чтобы купить «классную» иномарку или мебель, «как в кино», или отдохнуть в Таиланде, «как люди»…

И пенсионеры перестали резаться в домино на дворовых посиделках, расползлись по своим норкам, смотрят нескончаемые сериалы и болеют за «последнего героя» (которым можно стать лишь переборов, перехитрив, предав товарища).

Вот так, все от мала до велика, мы приучаемся жить по перевернутым правилам: сами за себя и против всех. А между тем, как заметили классики марксизма: «Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя!» Может, у нас и общества никакого нет? В самом деле, а что у нас общего, что нас объединяет? Страна? Но вчера еще она была другой, а к новой России надо привыкнуть. Язык? Да, но с каждым днем он становится все более иностранным, теснимый непонятными словечками типа «менеджер», «корпоратив», «презентация», «блокбастер», «тинейджер», «гастарбайтер» и так далее. Культура? Да, но то, что льется на нас с экранов телевидения, насаждается изо дня в день, надо назвать совсем другим словом. Государство? Но оно живет само по себе и как бы отдельно от населения: есть государство чиновников, силовых структур, миллиардеров и резервации нищих, униженных, оскорбленных. Природа? Но она неуклонно переходит в частную собственность: попробуйте-ка, к примеру, отдохнуть на Малом море—берег сплошь застроен домами отдыха, дачами и пансионатами. Что осталось-то?

Я немножко сгустил краски, но общего у нас остается все меньше. А ведь это корень, из которого в русском языке произрастают и общество, и общественность, и общежитие, и община. Мы, быть может, потому и к немецкому социализму приспособились сравнительно легко, приученные многими столетиями к общинному землевладению. Русскому крестьянину важнее всего была справедливость, а не какие-то там законы. Чтобы наделы были по числу едоков, а дальше старайся сам. Вот и старались быть не хуже других: поле в порядке поддерживать, наличниками и палисадниками украшались, как у хороших хозяев, и чтобы герань на окнах. Выделяться из заведенного порядка, выпендриваться, было не принято. Не принималось обществом.

А что же сегодня? Выделиться, пустить пыль в глаза стало не исключением, а правилом. Отгрохать дворец рядом с развалюхой— милое дело. Но дворцы и хижины плохо соседствуют друг с другом. Они всегда произрастали в разных местах. Сойдясь вместе, они сеют ненависть, злобу, зависть, а жить в такой атмосфере неуютно и богачам, и нищим.

Кстати, в «загнивающей» Америке давно уже нет таких контрастов, как у нас. Там есть районы среднего класса, улицы олигархов, кварталы бедняков. И никто не выпендривается перед соседями, каждый старается соответствовать тому жизненному уровню, которого достиг.

Так что «страна контрастов» -- это про нас. Было много общего и мы были обществом. Потом в одночасье рухнули тесные скрепы—парткомы, профкомы, комсомол, товарищеские суды, кассы взаимопомощи— и общество развалилось, как деревянная бочка без обручей. Даже кремлевская власть обеспокоилась этим бедствием: если нет гражданского общества, то и страны не будет. Спешно создали общественные палаты. Толку от них пока маловато, все та же номенклатура заседает, но хотя бы желание обозначилось. А нам бы не дожидаться велений сверху, а потихоньку скреплять сообщество и добрососедство. В доме, в подъезде, на даче. Почаще встречаться с друзьями и родными. Вынести во двор коробочку с домино. Посадить деревце на газоне. Глядишь, что-то и наладится.

 

Ё— моё!

Представляю, как переполошил корректоров таким заголовком. Букву «ё» они привычно выковыривают из текста, как неблагонадёжную или недостойную персону. Чем же не угодила буква, которая вполне законно стоит на 7 месте в русском алфавите? Никто её не отменял, у нас как было, так и остаётся в русском языке 33 буквы, в живой речи мы без неё обойтись никак не можем, а в написании она стала нежелательной. Чем провинилась «ёшка»?

Как-то обратил внимание перед Новым годом на привычную фразу: «елку нарядили». Елка— это что-то такое от глагола «есть»-- то ли рот, то ли обжора. Выходит, нарядили свои прожорливые елки и сели за праздничный стол…Ничего общего с настоящей ёлкой, которая даже украшена сверху двумя точками, как новогодняя… Или такая фраза: « с утра стояло ведро». Поди догадайся, что имелось в виду не жестяное изделие, а вёдро— солнечная погода… А если я напишу «все мы передохнем», вы поймете это как утверждение неизбежного конца или надежду на скорый отдых? А как вам: «достать языком небо»? Представить только: небо— языком… Другое дело— собственное нёбо. Путаница может случиться и с «королевским приёмом»: то ли у короля публика собралась, то ли у Королёва… Примеров не счесть. В юридической практике, в паспортных данных такое пренебрежение законной буквой приводит к тяжёлым последствиям.

-- Ерунда!—отмахиваются противники несчастной буквы, -- грамотный человек всегда понимает, о чём речь. И писать легче: не надо перо отнимать от бумаги, чтобы поставить точки— экономия времени. Да и на клавиатуре компьютера этой «Ё» подходящего места не нашлось. Не нужна, устарела!

Да, судьба у неё непростая. 18 ноября 1783 года в доме директора Петербургской академии наук княгини Екатерины Романовны Дашковой состоялось одно из первых заседаний недавно созданной Академии словесности. С участием таких знаменитостей, как Державин и Фонвизин. Обсуждался проект полного толкового Славяно-российского словаря, знаменитого впоследствии Словаря Российской академии. Академики уже было собирались расходиться по домам, когда Екатерина Романовна, улыбнувшись, спросила у присутствующих, сможет ли кто-нибудь написать слово "ёлка". Академики решили, что княгиня шутит, но та, написав произнесённое ею слово: "ioлка", спросила: правомерно ли изображать один звук двумя буквами? И не лучше ль ввести новую букву "ё"? Доводы Дашковой показались убедительными, и вскоре её предложение было утверждено общим собранием академии. Затем идею Дашковой подхватил Карамзин, и с его лёгкой руки буква "ё" вошла в состав русского алфавита.

Удивительно, но вспоминали об этой «ерунде», о двух несчастных точках в переломные моменты истории. В 1917 году Временное правительство подготовило реформу орфографии русского языка, изымавшую «яти», «ижицы», «фиты», но утверждавшей необходимость буквы «ё». Начинание подхватили большевики, издав «Декрет о новой орфографии», но они решительно вырубили из словаря и эту букву. Она исчезла из обихода. А появилась, как птица Феникс из пепла, в очередное лихолетье 1942 года. Тогда и у Сталина вырвалось знаменитое «братья и сестры» вместо «граждане-товарищи», и церковь перестали преследовать, и офицерские звания возродили, и погоны вернули, и Суворова, Нахимова, Кутузова вспомнили. А еще тогда же решением Народного комиссариата просвещения от 24 декабря 1942 было введено обязательное употребление в школьной практике буквы ё. Между прочим, его никто не отменял. Мелочь? Но очень многозначительная!

Так две неприметные точки становятся едва ли не политическим символом. Чего? Патриотизма и бережного отношения к национальному достоянию. К примеру, губернатор Ульяновской области Сергей Морозов распорядился вернуть на страницы всех официальных документов букву "ё". Кроме того, в Ульяновске уже третий год стоит памятник этой букве. Чудачество, делать ему нечего? Но тогда в разряд чудаков надо бы внести и Дашкову, и Карамзина, и Екатерину Великую, и Ленина, и Сталина. К ним можно относиться по разному, но чудаками их назвать при всём желании невозможно.

В языке есть нечто сакральное, потому ломать его и корёжить недопустимо. Потеряв букву «ё», мы уже навсегда исказили фамилии великих людей: Монтескье, Рентгена, Пастера, Рериха и многих других. Не избежал этого даже Лев Толстой. Его персонаж из «Анны Карениной» русский дворянин Лёвин обрёл еврейскую фамилию Левин. А придумал эту фамилию писатель от своего имени Лёв, Лёвушка. Так по настоящему звали Толстого, о чём свидетельствуют, например, его прижизненные иностранные издания с именем Lyof или Lyoff на обложке.

Такие вот, ё-моё, приключения с этой маленькой буквой. Теперь приучаюсь искать её и нажимать на клавиатуре компьютера. Лучше поздно, чем никогда.

 

Знать и уметь

В свое время, когда я работал собкором «Комсомольской правды», меня поразило, что среди аборигенов Заполярья довольно много долгожителей, преодолевших столетний рубеж. Никаких тебе фруктов и витаминов, тундра и льды, лютая стужа и полярная ночь, не уходящая месяцами, а поди ж ты!.. Даже про нашу Сибирь некоторые «знатоки» утверждают, что она не пригодна для жизни и осваивать ее надо вахтовым методом, что уж говорить о Заполярье, где жизнь, при таком подходе, невозможна в принципе! Действительно, первые русские экспедиции в тех краях вымирали как мухи от цинги и прочих напастей.

Средняя продолжительность жизни у чукчей, юкагиров, эвенов невелика-- условия все- таки экстремальные-- но если северянин до пятидесяти лет не сгорел от спирта, не замерз, не попал в лапы зверю, то велика вероятность, что он перевалит столетний рубеж. Для аксакалов Кавказа элексиром долголетия служит горный воздух и фрукты, а на дальнем Севере - такой же чистейший воздух, сырая рыба и оленина. Русские путешественники гибли в заполярье от цинги, а спасительные витамины были всегда под рукой- только настрогай по примеру тундровиков мерзлое мясо или рыбу и не посчитай излюбленное блюдо северных народов варварским. Европейский врач такого не подскажет, а поучиться у аборигенов даже в голову не приходило.

В нашей бригаде оленеводов числился наставником восьмидесятилетний Василий Петрович Ягловский. Несмотря на почтенный возраст, он во всем мог дать фору молодым. И вот как-то пригласили на праздник соседи, они кочевали где-то в двадцати километрах от нас. А метель разыгралась не на шутку.

-- Да как же можно в такую погоду? – недоумеваю я.

-- Хорошо!—отвечает Василий Петрович, посасывая трубочку,-- Стадо не разбежится, олешки стоять будут…

Ладно, выехали на четырех упряжках: Василий Петрович, Дима, Гаврила Дьячков и я. А пурга как с цепи сорвалась! Временами я с трудом различаю передние нарты, от которых держусь в десяти шагах. Куда же мы едем? Дороги, понятно, нет, ориентиров никаких, солнце укутано тучами так, что не поймешь, светит ли оно вообще. Хорошо, что олени чувствуют переднюю упряжку и не сбиваются в сторону, где можно навсегда утонуть в кипящем белом котле... Вот Василий Петрович останавливает наш маленький обоз. "Поворачиваем обратно, - догадываюсь я, - только как мы найдем дорогу, следы заметены..." Ягловский отходит от нарт, зачем- то разрывает снег, долго рассматривает вырванный мох и опять погоняет оленей. Оказывается, мы едем дальше. Куда? Что там можно разглядеть, в этом клочке мха? Наш проводник еще раза два-три разрывал снег и уверенно вел маленький караван в кромешную белесую мглу. И вот-- в глаза прыгнули, проявившись невесть откуда, островерхие яранги. Уму непостижимо! Практически вслепую за двадцать километров попасть точно в цель- будто по рельсам ехали!

Спрашиваю Гаврилу:

-- Ты вот хвастался, что быстрее Шпаро до Северного полюса доберёшься, а тут дорогу нашёл бы?

--Нет, однако.—Не раздумывая, ответил он.—Этому всю жизнь надо учиться…

Так что Василий Петрович ничуть не рисковал. Он знал и умел. В своей профессии старый тундровик был по крайней мере академиком, потому и брал на себя ответственность быть проводником и наставником.

Были и противоположные примеры в моей полярной эпопее.

После того, как я месяц отработал оленеводом и «Северный дневник» был опубликован в газете, спустя год, меня принимали в совхозе «Нижнеколымский», как дорогого гостя. Решил навестить свою бригаду, и директор тут же отрядил вездеход. Дело было зимой. Но не успели мы с грохотом выкатить за поселок, как машина безнадежно встала.

-- Ничего,-- успокоил директор, - - у нас еще один есть.

Сели, поехали. До стойбища около сотни километров. Мороз— за пятьдесят.

Спрашиваю у механика:

-- Рация у нас есть?

-- Да забыли впопыхах,-- равнодушно отвечает тот.

-- А дорогу найдём?

-- Должны. Вон колея, видишь?

-- А если заметёт?— не отстаю я.

-- Авось, выберемся…

Оказалось, у нас и продуктов с собой нет, и другого исправного тягача в совхозе не имеется, и горючего в притык… Малость плутанули по тундре, не без этого, но до стойбища добрались благополучно. Почти чудом, верхом на авось да небось…

Другой случай был в Тикси. Запуржило надолго, что вовсе не редкость в этих краях.. Аэропорт закрыт уже неделю, а мне надо добраться в Черский, командировка на исходе. И вот в райкоме договорились с экипажем ледовых разведчиков, у них допуски на полеты совсем другие.

Заезжает, как обещали, в гостиницу водитель. То ли рано утром, то ли поздно вечером – полярная ночь. Но, --боже мой!—он с такого бодуна, что едва держится на ногах. Ботиночки, легкое пальтецо – видно, прямо с гулянки и заявился.

А дорогу в аэропорт основательно перемело, я то и дело выскакиваю из «уазика» откапывать проходы. Ветер едва с ног не сбивает. Наконец, застряли в таких снежных бурханах, что не преодолеть.

Похмельный паренек решительно сворачивает с дороги.

-- Сейчас через тундру рванем, на прямую! – заявляет он, и мы «рвём» по снежной целине. Но недолго. Машина со всего маху задевает какую-то канаву, так что вышибает задний мост. Но мы целы.

Движок работает, печка урчит. Стоим. Проходит минут двадцать— и бензин кончается. Через неприметные щели в кабину начинают неотвратимо заползать белые щупальца снега. Водитель приоткрывает дверцу, чтобы хоть что-то разглядеть— шапку моментально срывает ветром, и она исчезает в белой мгле. В кабине уже мало места, белый осьминог пурги решительно вытесняет нас. Пожалуй, из самой жизни…

Выхода нет, надо идти. Обматываю голову бедолаги своим шарфом и мы выбираемся в удушающие объятия стихии. Паренек неуверенно показывает рукой направление – ему кажется, что надо идти в ту сторону. Дышать нечем, кислорода не хватает. Бредем из последних сил. И вот, когда, казалось, не осталось даже маленькой надежды, где-то вдалеке блеснул электрический фонарь… Мы добрались таки до авиаторов! Кожа с лица снималась легче, чем шкурка мандарина. Летчики проворно обмазали нас гусиным жиром, ну и спирт, конечно, нашелся для «сугреву»…

Через несколько часов я, к немалому своему восторгу, чистил картошку аккурат над Землей Санникова. Наш маршрут пролегал через Северный полюс. Радостно полыхало северное сияние. Мы шли на предельно низкой высоте, ледовые разведчики «на глаз», но совершенно точно и безошибочно, замеряли толщину и крепость полярных льдов. Они не ошибались и не рисковали, потому что были профессионалами высочайшего класса. Они знали и умели.

В отличие от наших «проводников» и «наставников», которых то и дело подводит самонадеянность и безрассудство. С легкостью необыкновенной они вызываются вести нас из одной реформы в другую, имея о них лишь смутное представление.

Помню, на съезде Ельцин заявил:

-- Правительство России возглавят такие ребята, которые в десять раз умнее меня…

Но эти «десятикратно умные» ребята знали по книжкам только американскую экономику. А Россия— не Америка. И мы угодили в трясину дикого рынка. В приватизацию и ваучеризацию. Потом в дефолт. В монетизацию льгот. В пенсионную реформу. В реформу образования. Наконец, собрали огромный резервный фонд и сунули его в американские финансовые пирамиды, вместо того, чтобы обустраивать собственную страну.

Так и блуждаем в потемках. Называя это кризисом. И претендентов стать проводниками, мэрами и депутатами, не убывает. А мы их выбираем, подсаживаем в руководящие кресла.

Как бы нам научиться выбирать таких проводников, как Василий Петрович Ягловский, юкагир с побережья Ледовитого океана! Как разглядеть тех, кто знает и умеет?

 

День смеха

Мы решили никак не отмечать 1 апреля, праздник, который называют и Днём смеха, и Днём дурака. Это в детстве и юности был такой весёлый праздник, когда мы восторженно кричали после удачного розыгрыша «первый апрель— никому не верь!» или «обманули дурака на четыре кулака!»… Помните? Для нас он теперь не праздник, а просто дата и данность нашей жизни. В которой всегда было и есть место большому обману. Еще ведь Пушкин воскликнул: «Ах, обмануть меня нетрудно, я сам обманываться рад!» Вот мы и радовались сладким обманам партийной пропаганды, тому, что в 80-х годах будем жить при коммунизме, гордились «нерушимым единством» и «всепобеждающим учением», боготворили «героев» братоубийственной гражданской войны и «доброго дедушку» Ленина. А розыгрыши устраивались не только 1 апреля. Утром просыпаешься—о-па!—новые деньги. А старые тю-тю… Особенно чувствительный розыгрыш случился в начале девяностых. Было так смешно, что у иных сердце не выдержало. Ведь смешно же, когда все заработанное за жизнь в одночасье превратилось в ничто, как в шляпе фокусника. А потом этот фокусник стал выкидывать миллионы. И все поголовно стали миллионерами, но за хлеб уже расплачивались не копейками, а тысячными бумажками.

И «поля чудес» появились, как положено, в стране дураков: «ммм», «хопёры» и прочие пирамиды. Телевизионный Лёня Голубков не успевал на проценты покупать квартиры и норковые шубы… А мы чем хуже? Оказалось, что хуже, все денежки осели в карманах лисы Алисы и кота Базилио…

Пропаганда не умерла с социализмом, просто теперь она называется пиаром или «паблик релейшн», что можно перевести, как «связь с народом». Какая власть, такая и связь…

Нет, не тот у нас возраст для розыгрышей, слишком много было их в жизни. Может оказаться, что еще один, самый невинный, станет последним.

Я в своей газетной практике, когда был молодым, тоже баловался на 1 апреля. Как-то в «Советской молодежи» написал, что в этот день будут выставлены на продажу автомобили «Волга», «Москвич», «Запорожец» и дал адрес магазина «Детский мир». Я почти не соврал, потому что в «Детском мире» продавались игрушечные модели этих легковушек. Народ и продавцы магазина меня не поняли. Даже прятаться пришлось…

Машин теперь—тьма тьмущая, никого не удивишь. Как и любым другим товаром. Только деньги не у всех водятся.

Можно, конечно, разыграть пенсионера. Написать, скажем, что правительство Иркутской области выдает иркутянам солидную пенсионную надбавку. И ведь поверят пожилые люди, приковыляют со всех концов города. Я как представил такую перспективу, так не смеяться, а плакать захотелось. Так что не будем мы никого разыгрывать и смешить, не наше это дело. Есть другие инстанции.

Правительство сообщило, что с 1 апреля страховая часть пенсии увеличится на 17,5% и жители области получат надбавку в среднем 414 рублей. А вообще за год, обещают нам, средняя пенсия превысит прожиточный минимум пенсионера и даже обгонит инфляцию. Хороший подарок к празднику смеха! И, ей-ей, смешно до слез!..

 

Страстная неделя

Как и большинство моих сверстников, я воспитывался в традициях атеизма. В университете у нас даже был курс «Научный атеизм», который блестяще читал профессор Решетников. А мой крестик бабушка от меня прятала—чтобы я, не дай Бог, чего –нибудь с ним не сотворил в пионерско-комсомольском порыве. Крестила она меня втайне от родителей, совсем еще несмышлёнышем, и этого события в церкви я совершенно не помнил.

А Пасху всегда любил и приезжал с родителями в деревню на праздник. Впрочем, о Христе я тогда не думал, мне нравилась сама атмосфера в канун Великого Воскресения. Как в избе пахнет свежестью и чистотой, как таинственно мерцает лампадка под образами, но более всего мне нравились наши с дедом приготовления. С полатей доставался старый патронташ, коробочка с порохом и пыжами, и мы до самой полуночи снаряжали патроны. Почему-то священной традицией в нашей деревне было устраивать салют ровно в двенадцать ночи. «Чтобы духов отогнать и приветствовать воскрешение Христа»-- пояснял дед. Нигде больше я о такой оружейно-пасхальной традиции не слышал. Надо думать, повелась она еще от казаков, которые, продвигаясь с Лены, заселяли здешние края. И до сих пор палят из всех калибров, даже автоматные очереди можно расслышать. Откуда такой арсенал в мирной деревне, можно только гадать. Но я не об этом.

Можно верить или не верить, но Иисус Христос ныне признаётся исторической личностью даже учёными мужами. Более того, наша ФСБ, которая десятилетиями истребляла религию, провела исследования и подтвердила подлинность Туринской плащаницы с проступившем на ней образом распятого Христа. Учёные и чекисты тоже люди, а духовный опыт накапливается с годами. Теперь Пасху, Воскресение Спасителя, празднуют многие, нам только дай повод лишний раз выпить и закусить. Но в этом ли смысл, в этом ли уроки тысячелетней давности?

Завтра, 12 апреля, Вербное воскресенье или Вход Господень в Иерусалим.

Когда, после чудесного воскрешения Лазаря, Христос отправился для празднования Пасхи в Иерусалим, множество народа, прослышав про те чудеса, которые сотворил Христос, с ликованием и радостью встречали въезжающего в город на осле Иисуса с царскими почестями. У евреев был обычай: цари-победители въезжали в Иерусалим на конях или ослах, а народ торжественными криками, с пальмовыми ветвями в руках встречал их. Так и в эти дни Христу кричали: «Осанна! Благословен грядущий во Имя Господне, Царь Израилев!» Уверовав в могущественного и благого Учителя, простой народ готов был признать в Нем Царя, который пришел освободить его. Но всего лишь через несколько дней те, кто воспевал «Осанна!» будут кричать «Распни Его! Кровь Его на нас и на детях наших!».

И лишь Сын Божий знал, что путь, усеянный ныне пальмовыми ветвями, ведет его к невыносимым страданиям, мученическому распятию и Голгофе.

На следующий день Христос вошел в храм Божий, и выгнал всех продающих и покупающих в храме, опрокинул столы меновщиков. Весь народ с восхищением слушал учение Господне. После чего к Иисусу приступили слепые и хромые, которых Он исцелил.

Потом были вторник, среда и четверг, тайная вечеря и предательство Иуды, и наконец, страшная пятница с мучительной смертью на кресте. Все эти дни названы Великими, как дань Великому подвигу ради спасения человечества. Это вовсе не праздник, а вселенский траур, когда мы должны задуматься о смысле жизни, о своем предназначении, о ближних и о собственных грехах и ошибках.

Минуло два тысячелетия, а люди ничуть не изменились. Все также исступленно славим очередных царей и героев, а потом кричим: «Распни его!». Ничего не меняется в этом мире. Страстная неделя стучится в сердца скорбью и напоминанием. Если же не умеем слышать, то и в грядущей Пасхе не будет никакого смысла.

 

На дне

В далеком дошкольном детстве меня враз научили плавать. Как? Очень просто. Деревенские мальчишки постарше раскачали и бросили с обрыва в реку. Я, как водится, благополучно пошёл ко дну, отчаянно дрыгая руками и ногами. Когда ступни столкнулись с твердым основанием, я изо всех сил оттолкнулся ногами и выскочил на поверхность. Успел глотнуть воздуха и вновь пошёл ко дну. Снова оттолкнулся и всплыл. При последующих погружениях я уже более-менее слаженно мельтешил руками-ногами и выбрался-таки к берегу. После этого воды уже не боялся.

Вот и нас таким же способом учили плавать в рыночной экономике. А когда разразился кризис и российское производство начало пускать пузыри, кремлевские «тренеры» стали призывать народ не суетиться, дескать не в омут попали, а стоим твердо на «острове благополучия». Успокойтесь, не суетитесь. Тем временем доллар полез вверх, предприятия начали закрываться, цены пухли, как на дрожжах… Кризис, наконец, признали и стали выталкивать на поверхность самых толстых: олигархов, банкиров и прочих приближенных к власти. «Худые», мол, и так всплывут, дерьмо не тонет…

А тут и наша самая правдивая статистика начала усиленно радовать общество. Инфляция не растет. Курс рубля укрепляется. Промышленный спад затормозился. Проценты по кредитам падают. Дна достигли. Будет всем счастье, отталкивайтесь!

Как в том анекдоте: дна достигли, но снизу постучали… Слишком зыбким оказалось дно. Инфляция не растет, но цены поднимаются. Причём, локомотивом разгона тарифов естественных монополий выступает само государство. Новые тарифы ЖКХ пригнули к земле всех пенсионеров. Вдруг подорожала в разы вода. У нас что, Байкал пересох? Зимняя засуха наступила? Тепло стало обжигать своими ценами. А ведь оптовые цены на добычу угля упали в конце года вдвое. Логично было бы и нам, потребителям платить за тепловую энергию и электричество поменьше. Ан, нет! Ни логика, ни рыночные законы у нас не действуют. Это в других странах во время кризиса наблюдается обвал цен. Оно и понятно: произведенную продукцию надо сбыть по любой цене. У нас ровно наоборот. Путин даже высказался, что высокие тарифы даже полезны, так как монополиям нужны деньги на инвестиционные программы. А деньги даем мы, безгранично богатое население.

И тут возникает вопрос: а нужно ли развивать производство? Зачем все эти утюги и сапоги, если их не на что покупать, если все деньги уже высосаны государственным пылесосом за жилье, лекарства, транспорт и прочие налоги? Зачем производить, если некому покупать? За рубежом наши товары неконкурентны в силу их качества, а внутреннее потребление уничтожается неплатёжеспособностью населения. Похоже, мы обречены оставаться на этом дне.

А еще последнее время президент и премьер в голос восклицают: «Не кошмарьте малый бизнес!» Так вот, встретил на днях знакомую предпринимательницу. В глазах её— тот самый кошмар и безнадежность. Получила «подарок» от местных властей: если все годы аренда квадратного метра обходилась в 56 рублей, то нынче требуется заплатить за тот же метр… 4006 рубликов. Чувствуете разницу? Хлоп— и аренда подскочила в 52 раза! И как теперь выдавать зарплату специалистам, расплачиваться за кредиты? Задирать цену на продукцию? А кто её будет покупать за такие деньги? И всё законно, согласно Постановлению от 27 ноября 2008 года № 101-пп «О результатах государственной оценки земель на территории Иркутской области». Хотите оттолкнуться, всплыть и выжить? А вот вам гирю к ногам! Всё еще барахтаетесь? Вот вам и вторую!

Такие вот спасательные антикризисные круги бросают утопающим. Эксперимент такой российский. Но, как убеждает история, жизнь возможна и на дне. Впрочем, нам никогда и не давали подниматься на поверхность…

 

Мир. Труд. Май.

Мне нравится этот спокойный девиз, или по-нынешнему, слоган, который обошелся без восклицательных знаков. Замечательно, что живем в мире, пусть неустойчивом, тревожном, но даже плохой мир всегда лучше хорошей войны. Прекрасно, что наступил долгожданный май, пришла весна, оживает природа. Вместе с ней оживаем и мы после зимней стужи и ранних потёмков. С трудом у пенсионеров тоже все в порядке: начинается многотрудная и такая желанная огородно-садовая страда.

Раньше Первомай был красивее. Мы шли с транспарантами по улицам, кричали «да здравствует!» перед трибунами, выпивали, юркнув во дворы, из заветных фляжек портвешок, но праздник все же был не совсем понятен. Международный день солидарности трудящихся всех стран. С каким таким заокеанским трудягой я солидарничал? Тот трудяга зарабатывал в десятки раз больше меня и ни в какой моей поддержке не нуждался. И увидеть я его мог только по телевизору, где он протестовал против войны во Вьетнаме, расовой дискриминации и прочих гримас капитализма…

Сейчас праздник понятнее и спокойней. Жаль только, ушло в прошлое уличное ликование, но солидарность мы найдем и на садовых участках—с соседями. А трудиться наше поколение учить не надо. В принципе, мы и жили— для того, чтобы работать. Нет бы, работать— чтобы жить. Жизнь мы оставляли на потом: когда дети подрастут, когда коммунизм построим, когда на пенсию выйдем. Ну, дождались пенсии— и что? Нищета, одиночество, невостребованность…

Может, плохо работали? Да нет же! Советский человек, если надо, и вкалывал до седьмого пота, и жилы рвал почти за бесплатно. Такой энтузиазм всегда приветствовался, но по-настоящему никогда не ценился. На излёте, в так называемом «застое», мы уже горько усмехались: вы делаете вид, что нам платите, а мы делаем вид, что работаем… И в качестве компенсации стали тащить с предприятий всё, что поддавалось выносу. Власти знали об этом, но прикрывали глаза на баловников. Более того, государство само создавало условия для растащиловки. Помню, отец в пятидесятых годах приобрёл подержанный «москвичок» и всё удивлялся: «Официально я езжу на воде, вот чудеса!». Действительно, частников в ту пору было немного, а на бензоколонках заправляли только государственный транспорт. Владельцы «москвичей» и «побед» были вынуждены заправляться с бензовозов да из баков грузовиков.

Когда раздавали населению садовые участки, тоже почему-то не учли, что народ не будет закапываться в землю, а захочет сколотить какие-то халупки. Из чего? Стройматериалы—доски, брус, кирпичи, цемент и прочий шифер в магазинах не продавались. Взять можно было только на стройках или, в крайнем случае, на свалках. Доставали, брали, крали – другого выхода не было.

Красть— можно, работать на себя—нельзя! Собственник по идеологическим соображениям был страшнее атомной войны. Кстати, эти мизерные садовые участки нам выделили вовсе не для пропитания и здорового образа жизни. По секретному постановлению ЦК КПСС подразумевалось, что горожане, в случае ядерного удара, сиганут в садоводства и как-нибудь там перекантуются. Чтобы не забивать городские бомбоубежища. Получалось дёшево, но «сердито».

Слава Богу, атомной бомбы не дождались, зато теперь можем спрятаться на лето в своих «фазендах» от ударов мирового кризиса. И работать там на себя, на своих детей и внуков, отвернувшись от неблагодарного государства.

Хорошо всем потрудиться и, по возможности, отдохнуть!

Этот праздник со слезами на глазах

Среди моих близких уже не осталось фронтовиков. Давно ушел из жизни дядя- танкист, за ним— тесть, прошедший Сталинградский ад, совсем недавно другой дядя— моряк. Остался еще брат отца, воевавший в Корее, но это другая история. Теперь не с кем выпить в праздник фронтовые сто грамм, и потому в радость великого дня примешана для меня большая доля грусти.

Впрочем, доля скорби и печали присутствовала в День Победы изначально. Слишком дорогой, неимоверной ценой далась нашему народу эта Победа.

О том, что сокрушительного блицкрига фашистов можно было избежать, уже писано-переписано… Стратегические просчеты и упрямство Сталина, до конца не верившего в коварные замыслы Гитлера, были оплачены реками крови советских солдат и мирных жителей. Оборона смята, армия деморализована. И тогда кремлевскими небожителями была запущена традиционная военная стратегия: «любой ценой!». Любой ценой остановить врага, любой ценой начать контрнаступление, любой ценой отстоять высоту, любой ценой взять город… Похоже, ценой тогда считалась боевая техника и вооружение, а жизнь солдатская считалась бесплатной, инертным материалом вроде глины. Мой тесть, выбираясь из окружения под Сталинградом, раненый, десятки километров тащил на себе по болотам миномётную плиту, которая и на фиг никому не нужна была. Не было приказа выжить, был лишь приказ сохранить оружие.

Отчётничество и рапортизм были и остаются российской бедой. Во время войны эти начальственные болячки усугубляются десятикратно. Бойко отчитаться перед командованием, рапортовать к знаменательной дате о взятии города, холма или болота было нерушимой традицией. И непременно— любой ценой!

Годы проходят, а полной правды о войне так и нет. Иосиф Виссарионович в 1946 году объявил, что Советский Союз потерял за время войны 7 миллионов человек. По всей видимости, он брал в расчёт выступление Гитлера в конце войны, признавшего потери Германии на Восточном фронте в 9 миллионов человек. Победители не могли потерять больше побеждённых, иначе какая это победа!? – вероятно, так рассуждал генералиссимус. Затем Хрущев, как бы в пику развенчанному им Сталину, объявил о 20 миллионах погибших. И, наконец, в годы «перестройки» прозвучала новая цифра: «около 27 миллионов». Так сколько же их, жертв войны? Вряд ли когда узнаем доподлинно.

Когда торжествует рапортизм, правды сыскать невозможно.

Я не отношу себя к поклонникам прославленных военоначальников и даже—свят-свят!—былинного маршала Жукова не ставил бы на божничку. Они могли быть гениальными стратегами, но чересчур легко жертвовали пешками-солдатами. Соглашусь: легко рассуждать из мирного далека, а попробуй-ка спланировать крупную операцию… Надо запасти тысячи тонн угля для паровозов, тысячи тонн солярки и авиационного бензина, железнодорожные составы, боеприпасы, продовольствие, рассчитать всё до последнего гвоздя—и всё это скрытно от противника. Титанический труд! Запущенную махину уже трудно остановить, если что-то пошло не так.

Ржевская операция планировалась заранее, был достигнут трёхкратный перевес над противником в живой силе и вооружении. Но вместо разгрома противника и закрепления Сталинградского успеха получилась кровавая и бессмысленная бойня. Илья Эренбург так писал в своём дневнике: «Мне не удалось побывать у Сталинграда... Но Ржева я не забуду. Может быть, были наступления, стоившие больше человеческих жизней, но не было, кажется, другого, столь печального - неделями шли бои за пять-шесть обломанных деревьев, за стенку разбитого дома да крохотный бугорок... Наши заняли аэродром, а военный городок был в руках немцев... В штабах лежали карты с квадратами города, но порой от улиц не было следа...» Стоили эти бугорки да заборы 300 тысяч солдатских жизней? Тем более, что немцы потом благополучно отошли из разбитого Ржева…

Но были у русской армии и другие полководцы, дорожившие жизнью каждого солдата и не проигравшие ни единого сражения. Это, конечно же, Александр Васильевич Суворов.

Победоносный штурм Измаила армией Александра Суворова впечатляет. Ведь осаждавших было - 31 тыс. при 600 орудиях. А осажденных - 35 тыс., имевших более 200 орудий. Крепость считалась неприступной, гарнизон - лучшая часть турецкой армии. В ходе штурма было убито 26 тыс. турок, 9 тыс. пленены. Потери русских – 1815 убитых и 2445 раненых. Чуть более недели понадобилось новому командующему на подготовку штурма крепости, “круче которой в Европе нет”. Но сколько было сделано за это время! Создание секторов, отрядов, колонн с точным распределением ответственности. Круглосуточные тренировки на макетах укреплений. Удачный выбор направления главного удара - со стороны Дуная. Активные действия по дезориентации противника. Конкретную задачу - впервые в истории военного искусства - получал каждый егерь, сапер, артиллерист, матрос речной флотилии (“всякий должен знать свой маневр”).
Поразительно даже не то, что крепость внезапным ночным штурмом взяли войска, численно уступающие гарнизону. А.В. Суворову удалось спланировать бой так, что потери русской армии были на порядок меньше потерь турок, оборонявшихся за каменными стенами.

Основой его Науки побеждать было то, что каждый солдат должен воевать разумно и сознательно, понимая что, почему и для чего он делает. Суворов прежде всего научил своих подчиненных читать, писать и считать. Больше всего ненавидел Суворов “ленодумов” и “немогузнаек”. А превыше всего ценил в людях инициативу, находчивость и сообразительность. Он говорил: “Если я велю идти вправо, а ты видишь, что надобно влево – не слушай меня…”.

Главной целью любого сражения, по Суворову, была победа, малой кровью одержанная. В 1789 году во время знаменитой битвы при Рымнике армии под предводительством Суворова противостояла турецкая армада, в несколько раз большая по численности. В том славном сражении Суворов потерял всего лишь шестьсот человек, его противник же – десять тысяч.

Не было Суворова в сороковых-роковых, ему бы и не позволили быть. Он ведь не умел рапортовать, он лишь умел беречь солдат…

И все же мы победили. Вечная память павшим!

 

Прерванный полёт

Смерть человека—всегда невосполнимая утрата. Гаснет целая вселенная. Она может быть маленькой и большой, яркой или тусклой, но когда трагически обрывается жизнь губернатора огромной Иркутской области— эту катастрофу ощущает вся Россия.

К Игорю Эдуардовичу Есиповскому еще не успели привыкнуть жители области, год—всего лишь мгновение для такого масштаба. Губернатор всегда воспринимается прежде всего как функция, а затем уже, как человек. Мы потеряли управленца, политика, стратега и, конечно же, неординарную, крупную личность. Функционально он не успел полностью проявить себя, но, несомненно, ярко высветился, как миротворец. С его приходом прекратились скандальные схватки между областным парламентом и администрацией региона, началось конструктивное сотрудничество, а это, как говорится, дорогого стоит. Впрочем, за функцией и человек стал угадываться: спокойный, обстоятельный, и, в то же время, азартный, не скрывающий своих увлечений скоростью, автомобильными гонками, рыбалкой и охотой. Нормальный мужик, без закидонов. Возможно, он стал бы настоящим сибиряком, вполне нашинским, но…

Что скрывать, губернаторов, особенно пришлых, у нас не любят. Но то, что пришлось читать в эти траурные дни на интернетовских форумах, вызывало, мягко говоря, тошноту. Оскорбления, проклятия вслед ушедшему руководителю попирали все мыслимые нормы морали и человечности. Ну, да Бог им судья!

Однако, повод для возмущений все же был. И дали его областные власти. Испуганные и растерянные, они с самого начала стали давать такую неуклюжую информацию, которая кроме вопросов и сомнений ничего породить не могла. Не зря говорят: услужливый холоп опаснее врага. Понятно стремление чиновников сделать губернатора святее папы римского, дни и ночи радеющего за интересы области. Но надо же и меру знать!

Из первых официальных комментариев следовало, что вертолёт американского производства (первоначально марки Bell-427, позже – Bell-407) разбился 9 мая (возможно, 10 мая), возвращаясь с планового облёта территории Большого Голоустного, где планировалось строить туристический комплекс. Это была плановая поездка губернатора. Погибли то ли четверо, то ли пятеро человек. Вертолёт был частный, но использовался администрацией на коммерческой основе по мере необходимости. Вместе с Есиповским вылетел руководитель аппарата Михаил Штонда, телохранитель губернатора Александр Шостак и пилот Виктор Кунов.

Сразу возникли сомнения: рабочая поездка в праздничный день, на ночь глядя? Жители Большого Голоустного никакого вертолёта не видели. А он ведь приметный, необычный, единственный в области! Рабочая поездка на частном вертолёте, без разрешения и регистрации, без радиосвязи с диспетчером? У нас, как известно, даже кастрюлю не пустят в полёт без многочисленных согласований и регистраций. Если проводилась инспекция туристической зоны, то компания не совсем подходящая: руководитель аппарата курировать туризм или строительство никак не мог, впрочем, как и охранник. Версия простая и логичная: летали отдохнуть, поохотиться в заповедных местах. Снизились в погоне за мишкой или изюбрем, зацепили склон винтом, вот и… Промелькнули и сообщения о трёх карабинах на месте катастрофы (позже о них замолчали). Чем не повторение алтайской охоты, в которой погибли высокопоставленные чиновники?

Прояснилась ситуация с вертолётом. Он принадлежал Сергею Шмакову, генеральному директору крупной строительной фирмы «Сапсан» в подмосковных Мытищах. Вертолёт был куплен, сертифицирован, прошёл техническое обслуживание в Германии и отправлен в Иркутск. (Потому техническая неисправность почти невозможна). Он мог быть подарен губернатору или приобретён им для личного пользования. Игорь Есиповский после управления «Автовазом» стал легальным долларовым миллионером и мог себе позволить такую винтокрылую игрушку.

Но так бы и сказали: губернатор на своём вертолёте в праздничный день отправился отдохнуть, опробовать новинку и погиб при невыясненных обстоятельствах. Мы бы поняли. Вполне возможно, что он сидел в кресле второго пилота и учился управлять машиной под руководством опытного наставника. А кто бы отказался на его месте «порулить»?

И вот что ещё хотелось бы отметить. У всякой случайности есть своя подоплёка. А цепь случайностей уже выстраивается в тенденцию. Четыре крушения вертолётов за последнее время с высшими должностными лицами: губернаторы Лебедь в Красноярском крае и Фархутдинов на Камчатке, полпред Косопкин на Алтае. Везде—грубые нарушения безопасности полётов. Ещё чаще бьются служебные «Мерседесы», летающие по трассам на запредельных скоростях. Вседозволенность, нам можно всё, что другим нельзя… Но давно замечено: свита делает короля. Пилот отвечает за безопасность полёта или за беспрекословное подчинение «хозяину»? Телохранитель сидит в вертолёте «для весу» или для чего-то другого? Многочисленные государственные инспекции— они для обслуживания VIP-персон или для других целей? Мы, налогоплательщики, содержим громадный чиновничий аппарат для того, чтобы он угождал «хозяину» или для того, чтобы в области был порядок и достаток?

Горький и жестокий урок получили власти. Только пойдёт ли он впрок?

Прощай, Игорь Эдуардович! Пусть земля тебе будет пухом.

 

«Царство без грозы, что конь без узды»

Всю неделю по телеканалу «Россия» идёт долгожданный сериал «Иван Грозный». Первые серии я смотрел взахлёб, обнаруживая в себе симпатии к молодому царю. Мучительное и унизительное детство сироты, юношеские поиски истины, переживания, страсти, мечты о всеобщей справедливости… Живой человек. Светлая и счастливая любовь к Анастасии, трогательная забота об убогом брате… Умный и добрый, хотя и мятущийся, своенравный правитель проступал с экрана. Даже ночные умыкания боярских дочерей можно было посчитать молодецкой забавой. Возможно, в этом и удача фильма, что грозный тиран предстал многолико, со всеми его страстями и устремлениями. Но это была светлая полоса жизни самодержца, длившаяся тринадцать лет и освященная по-настоящему любимой женой.

«Волчонок вырос»-- проглядели бояре. И было понятно, что не простит он их за детские унижения, калёным мечом будет выжигать боярское самовластие и самодурство. Ради… собственной беспредельной власти и самодурства. Земская и военная реформы, книгопечатание, завоевание Казани и Астрахани укрепили и сплотили государство, но самодержцу требовалось абсолютное, беспрекословное подчинение всего народа, он хотел быть наместником Бога на земле. После смерти Анастасии уже ничто не сдерживало Ивана Грозного. И вот тут, на мой взгляд, создатели фильма перестарались. Ведь одно дело—знать о кровавых ужасах тех лет, а другое дело наблюдать их в подробностях. Психика не выдерживает череды зверских казней и пыток, с отрубленными головами, хлещущей на весь экран кровью, изощренным насилием и т.д.

История сохранила нам массу кровавых эпизодов самодержца. Как он последовательно уничтожал своих врагов, а за ними своих верных соратников, действуя по принципу: бей своих, чтобы чужие боялись. Как расправлялись со знатными московитами прямо в церквях, дабы показать, что никто не спасёт и не укроет, а бог на земле один— Иван Грозный. Как растерзал он вольный город Новгород, разграбив и спалив его дотла, уничтожив половину населения. В том походе он шёл по своей земле, как кровавый завоеватель. А после расправился и со своими опричниками, дабы не делиться награбленным и не почуяли они силу, растоптав новгородцев. Но мало было, надо ещё унизить, парализовать страхом— так, чтобы не смели вздохнуть и охнуть без царского повеления. И тогда забирают боярских жён и насилуют их несколько дней, а после возвращают мужьям— что, мол, скажете на это… Ничего не скажут, будут скрипеть зубами, но молчать. А это для тирана великое торжество: хребет нации сломлен, всюду беспрекословное подчинение, страх и молчание.

Пиррова победа: собственная страна разгромлена, народ парализован, внешние враги усилены бывшими друзьями, а в собственной душе—зияющая, кровоточащая, адская пустота. И, как следствие, стоящее за порогом опустошительное Смутное время… Чтобы показать это, необязательно, на мой взгляд, иллюстрировать фильм шокирующими ужасами, заливать экран кровью. Мы и без того знаем, что жарили живьём, сдирали кожу, варили в кипятке, сажали на кол… Но ещё и смотреть на это… увольте!

Хотя, как знать, сторонникам вождизма и твёрдой руки такие «милые» подробности посмотреть не мешает. Чтобы понять, к чему приводит бесконтрольное самовластие. Параллели ведь просматриваются чётко: позавчерашний Иван Грозный это вчерашний Иосиф Сталин. Опричнина— это те же партийно-чекистские органы. Малюта Скуратов получил двойников: Ягода, Ежов, Берия, Меркулов. Вслед за врагами там и тут последовательно вычищались соратники, слой за слоем. Уничтожение было поставлено на самообслуживание. Тогда показательно наказывались города, позже—целые народы. Оба вождя потеряли любимых жён, оба ожесточились после таких потерь, оба страдали манией преследования и никому не верили. Совпадений масса. Читатели могут продолжить этот ряд. Упоение властью— страшная болезнь. Глубокие оспины от неё по сей день ощущаются на лице России, а зарубки страха и чинопочитания остаются в сердцах при жизни многих поколений. Лечиться нам ещё долго предстоит. И хорошо бы—без царских гроз и железной узды.

 

По законам Паркинсона

На минувшей неделе меня не то, чтобы удивила (удивляться давно перестал), но слегка зацепила одна цифра, приведённая «Областной газетой». Оказывается, нас обслуживают на всех уровнях властных структур 184 тысячи чиновников и мелких клерков. Прикинул: если собрать всё население (включая младенцев и стариков) таких городов, как Саянск, Тайшет, Шелехов, Нижнеудинск, Байкальск, да приплюсовать к ним еще и Листвянку, то как раз и получится искомое количество. Впечатляет! При этом,-- цитирую ту же газету—« расходы консолидированного бюджета Иркутской области на оплату труда областных и муниципальных чиновников, а также занятых в бюджетной сфере из расчета на одного жителя на 20% превышают среднее значение по Сибирскому федеральному округу. В прошлом году это превышение обошлось региону в 6,3 млрд. рублей – такова сумма дополнительных расходов казны». И еще одна пространная цитата: «Однако внутри структурных подразделений органов исполнительной власти подчас происходит дублирование функций – в Приангарье этот показатель достигает 15%. Кроме того, не везде четко разделены обязанности между министерствами, агентствами и службами, их полномочия прописаны неконкретно. Оптимизировать структуру управления регионом и привести к нормативной численность служащих – таковы задачи первого этапа административной реформы, ход которой обсудили члены правительства Иркутской области в понедельник»

Выходит, чиновников не только чрезмерно много, но они ещё и не знают чем заняться, проедая наши с вами миллиарды рублей из хилого бюджета! А то, что это безобразие будет прекращено в ходе административной реформы, не верится ни на грош. Как показывает опыт, наши реформы только доводят ситуацию до полного абсурда. Так было с приватизацией, с энергетикой, с ЖКХ, с образованием и пенсиями. Да чего ни коснись! Копировали зарубежный опыт дотошно, но на нашей почве от него стало тошно. Только лишних чиновников расплодили, отвечающих за эти тошнотворные реформы. Не приживаются заморские растения на нашей почве, собственные саженцы нужны. В советские времена на заводах пытались выпускать табуретки и чайники, но всё «автомат Калашникова» получался. Сейчас, по выражению Черномырдина, что бы ни начали строить, всё КПСС выходит. При этом, искренне «хотели как лучше, а получалось, как всегда». Бороться же с бюрократией в наших условиях— то же самое, что засыпать сорняки перегноем, от этого они только в рост идут и силу набирают.

В середине прошлого века английский историк Паркинсон, наблюдая за бюрократией, вывел свой шуточный закон, который оказался совсем нешуточным. Изучая документы адмиралтейства, он заметил: британский флот сократился вдвое, матросов стало меньше в два раза, но при этом число чиновников адмиралтейства с каждым годом только росло. И вот какие выводы сделал Паркинсон:

1. Чиновник стремится множить подчинённых

2. Чиновники создают друг другу работу.

3. Численность персонала возрастает, независимо от того, становится работы больше, меньше или ее нет совсем.

4. Объем работы возрастает в той мере, в какой это необходимо, чтобы занять время, выделенное на ее выполнение.

5. Учреждение, в котором работают более тысячи сотрудников, становится "вечной" империей, создающей так много внутренней работы, что больше не нуждается в контактах с внешним миром.

Так что наше ополчение числом в 184 тысячи непобедимо в принципе. У каждого «ратника», вооруженного авторучкой и компьютером, есть ещё любимые племянницы и двоюродные братья, которых надо бы подсадить на хлебное место, а те, в свою очередь, тоже, понимаешь ли, не безродные…

Москва решила бороться с такой порукой, присылая своих наместников в регионы. И что же? Они везут с собой собственную челядь, вплоть до телохранителей и пилотов. А те тоже не безродные… Только обходятся бюджету в десяток раз дороже, учитывая суточные, проездные и представительские расходы.

Помню, двадцать лет назад «серый дом» вмещал все власти и службы: обком КПСС, облисполком, обком комсомола, комитет народного контроля, и пр. Сейчас министерства, комитеты, агентства и службы расползлись по всему городу. То ли ещё будет после административной реформы? Впору расширять областной центр и подзабытую агломерацию строить…

 

Далёкий-близкий губернатор

Путин, в бытность свою президентом, первым, пожалуй, догадался, что народ в стране надо менять. Не дорос он, понимаешь, до демократии. Помани его бутылкой или хвостиком морковки— и он навыбирает таких деятелей, что хоть стой, хоть падай: и бандитов откровенных, и больных на всю голову… Хорошо бы завести на российские просторы трудолюбивых китайцев или пунктуальных немцев, если они согласятся, но куда зловредных аборигенов девать? С пенсионерами понятно— сами потихоньку вымрут на своих скудных пайках, а с остальными что делать? Выбрал президент компромиссный вариант: просто лишил непонятливое население права выбирать губернаторов. И дело заладилось. Назначенцы дотошно проверялись на личную преданность, умение брать под козырёк, обучались навыкам работы в команде и напрочь отучались своевольничать.

Если раньше любой Вася Пупкин теоретически мог стать избранным губернатором, заручившись предварительно финансовой поддержкой влиятельного олигарха, то теперь номер не пройдёт.

Назначение— это отныне сложнейший президентский процесс, в котором присутствуют и напряжённые торги, и многоходовая шахматная партия. Иркутская область не какая-то Брянщина, здесь и гидростанции, и промышленные комплексы, и Байкал, и леса, и полезные ископаемые. Продешевить нельзя. Допускали до этих богатств и Дерипаску (Русал, Базэл и пр.), и Якунина (РЖД), и Чемезова («Ростехнологии»), но с их протеже по разным причинам как-то не сложилось. К тому же все они были «путинскими», а сейчас пришло время «медведевских». Дмитрий Медведев, которому судя по всему уже претит роль послушного ученика, решил сыграть свою партию. Так, чтобы не продешевить и, если кого обидеть, то обидеть показательно, а ещё и сибирякам угодить. Выбор пал на тёзку президента Дмитрия Мезенцева, сенатора от Иркутской области и вице-спикера Совета Федерации. Бесспорно, это сильный и беспроигрышный ход молодого президента.

Невезучая и капризная область получила самого высокопоставленного губернатора за всю её историю, знающего её проблемы и её так называемую элиту. Он и с президентом, и с премьер-министром «на короткой ноге», потому просто и быстро может решить то, что предшественникам было не под силу. Областные депутаты не скрывают восторга, озадачены, пожалуй, лишь чины из местного правительства, загодя присягнувшие Соколу. По понятным причинам. А в остальном, все довольны.

Мне сдаётся, что Дмитрий Мезенцев будет в большей степени преемником Александра Тишанина, нежели покойного Игоря Есиповского. И вот почему. Мезенцев принимал деятельное участие в тишанинских планах большой агломерации и уже заявил свою позицию «открытости» для населения. Зная трепетное отношение иркутян к Байкалу, он, пожалуй, не будет занимать половинчатую позицию к БЦБК, как демонстрировал по началу его предшественник. Немало плюсов. И первоочередных дел немало.

Накануне назначения опять рванули вверх цены на бензин, мы опять впереди Сибири всей, а, значит губернатору предстоит проявить характер и как-то умерить аппетиты бензиновых «королей».

Вновь стало «пучить» БЦБК. Мало того, что рабочие-целлюлозники протестуют из-за долгов по зарплате, так Москва, не решив окончательно судьбы байкальского монстра, предлагает области взять на себя половину расходов на ликвидацию многолетних отходов комбината. Это миллионы тонн и миллиарды рублей. С какой стати? Комбинат принадлежал не области, а государству, и долгое время – приснопамятному Олегу Дерипаске. Владельцы и должны бы нести все расходы, убирать за собой. Ан, нет, эту «почётную» миссию навязывают областному бюджету, не упоминая даже вскользь «владельца заводов, газет, пароходов». Интересно, почему? И в этом непростом вопросе губернатору предстоит проявить свою волю и возможности.

Работы— непочатый край. Пожелаем Дмитрию Федоровичу успехов.

 

Проклятие августа

Август всегда застаёт врасплох. Казалось бы—самый богатый, даже роскошный месяц в году, когда созревает урожай на дачах и огородах, поспевают в лесах ягоды и грибы, а солнце ещё дарит летнее тепло, так нет же— вся эта природная благодать рушится в одночасье. Из года в год. То путч разразится, то война, то землетрясение, не говоря уж про техногенные катастрофы. В прошлом году полыхнула война в Южной Осетии и русские сражались с грузинами. Безумство какое-то, в страшном сне подобное не могло присниться! Не успели одуматься— землетрясение так тряхнуло Иркутск и байкальское побережье, что мало никому не показалось!

Я вышел из отпуска в благостном настроении, но тут же был ошарашен убийственной очередью страшных событий: взрыв в Назрани, гибель командира «Русских витязей», катастрофа на Саяно-Шушенской ГЭС. ( Хотел, признаюсь, поставить тут многоточие, но не решился, боясь сглазить— а вдруг, неровен час, список продолжится, до конца августа ещё достаточно дней.) За что нам напасть такая? Видно, делаем что-то не так, живём не по-божески… Обычно, говорят о весенне-осенних обострениях, которые чрезмерно возбуждают некоторых людей, способных натворить немало бед. Особенно в политике. Но на дворе август, завершение любимого всеми лета, депутаты на каникулах, чиновники в отпусках—казалось бы и некому проказничать на российских просторах… Ан, нет! Всяческие потрясения стали августовской нормой, национальной традицией. Хоть из дому не выходи и телевизор не включай!

То, что случилось у наших соседей в Хакасии, по масштабам бедствия приближается к Чернобыльской катастрофе. Страшно представить те трагические мгновения в машинном зале ГЭС, когда на людей обрушился сокрушающий вал воды. Никакими словами не передать то горе, что испытывают сейчас семьи погибших. Все жители небольшого посёлка знали друг друга и работали на «самой-самой» гидростанции. Действительно, самой большой, самой мощной и самой красивой в России.

Экономические потери страна ещё долго будет залечивать, в условиях кризиса это настоящий удар «под дых» крупнейшим предприятиям Сибири. Экологический урон пока даже не поддаётся оценке: масляное пятно разлилось по Енисею на 80 километров. Пострадают и те, кому, казалось бы «всё до лампочки» и чья «хата постоянно с краю»: тарифы на электроэнергию для населения уже обещали повысить на 5-7 процентов. Ещё один подарок чубайсовской реформы в энергетике. Теперь в ней решающее слово имеют не инженеры, а финансовые менеджеры и ненасытные владельцы, для которых важнее всего прибыль, всё остальное второстепенно. Пострадает и наша бывшая красавица Ангара, превращенная в цепь водогноилищ: империя Дерипаски требует аврального завершения Богучанской ГЭС «для восполнения дефицита электроэнергии». Отныне—никаких споров об уровнях затопления, не до того. А что мы умеем сотворить в условиях чрезвычайщины и спешки, известно каждому…

Можно не сомневаться: Саяно-Шушенскую восстановят. Через четыре года, как предполагается, или через десять лет—не так это важно. А вот жизни человеческие восстановить не удастся никому и никогда.

Прошедшая августовская неделя обернулась лично для меня и ещё одним потрясением: ушёл из жизни Евгений Иосифович Попов. Человек, Учитель, Учёный, Интеллигент – всё с большой буквы, иначе о нём нельзя. Можно долго перечислять его звания и регалии, научные достижения, но не в этом суть. Прокладывая путь кибернетике, являясь, говоря высокопарно, локомотивом технического и научного прогресса, Евгений Иосифович удивительным образом сохранял и нёс в себе наследие позапрошлого века, где честь, порядочность и культура не были абстрактными понятиями. Он любил поспорить со студентами и сотрудниками, порой даже горячился, но в этом не было ни малейшей авторитарности. Добрый, чуть лукавый прищур его глаз и мягкая улыбка освещали строгие коридоры Политехнического теплее и ярче любых светильников. И этот свет погас…

Горечь августовских катастроф не в том, что рушились здания и горели самолёты, а в человеческих, никогда не восполнимых утратах. Скорей бы уж он кончался, этот жестокий август…

 

По старому стилю

Наша редакция остаётся на прежних позициях, отмечая День Байкала в четвёртое воскресенье августа— вместе с Россией и всем миром, а не как предписано депутатами Законодательного собрания. Мы не правы? Напомним, что писала наша газета в августе прошлого года: « На июньской сессии 2008 года депутаты Законодательного собрания приняли решение отмечать День Байкала во второе воскресенье сентября. Но праздник уже перерос региональный статус, приобрёл за последние годы общероссийское и общемировое звучание. Поэтому мы решили отметить его, как всегда, в четвёртое воскресенье августа—«по старому стилю», вместе со всей Россией.»

Не замечая вердикта иркутских депутатов, страницы Интернета заполнены такими вот напоминаниями, цитируем:

«В августе Россия отмечает День Байкала. Это молодой праздник и дата его переходящая из года в год. Отмечают День Байкала с 1999 года в четвертое воскресенье августа.

Несмотря на свою небольшую историю и слишком молодое празднование, день Байкала сегодня имеет общемировое признание и празднуется во всей России.

Этот праздник стал еще одной знаменательной датой в нашем календаре. Появились новые традиции его празднования.

В этот день в России проводят различные акции общественного значения. Это многочисленные культурные, научные, спортивные мероприятия, а также конкурсы творчества, викторины, олимпиады, которые практически круглый год проводятся под эгидой Дня Байкала.

День Байкала проходит в разных городах России при организации кинофестивалей, выставок художественных и фоторабот. На Байкал приезжают творческие люди и ученые, с целью запечатлеть красоту и удивительную природу этого озера»

Можно предложить нашим депутатам учредить, скажем, День гранитного фонтана на сквере Кирова—и таскайте его по всему календарю сколько вздумается… Всё-таки Байкал поболее фонтана и требует к себе другого обращения. Масштабы несопоставимы, знаете ли. Но если законодателям так уж приглянулась игра с датами, то можно оставить им эту забаву, а общественности «по-старому стилю» отмечать День защиты Байкала. Он ведь по-прежнему требует нашей поддержки, чтобы отражать посягательства чиновников и олигархов, которые то сливать его хотят, то выплёскивать в него ядовитые отходы, то расковырять что-нибудь на дне озера. В этот день мы должны заявить им решительно: Руки прочь от Байкала!

 

Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!

Государство, под крышей которого нам повезло жить, в разные времена называлось по-разному: Российской империей, СССР, Российской Федерацией. Но, по сути, оно всегда оставалось феодальным, крепостническим. И потому не надо удивляться, что мы всегда остаёмся бесправными, плохо живём и отстаём по всем статьям от цивилизованного мира. Утрирую? Ни чуточки!

Крепостное право окончательно сформировалось на Руси при Борисе Годунове, когда крестьян закрепили за помещиком пожизненно, без права поменять хозяина даже в День Святого Георгия Великомученика. Отсюда и пословица: «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!» Формально крепостное право отменили при Александре 11 в 1861 году, но бесправие осталось— а иначе и революции бы не приключилось. Владимир Ильич Ленин так описывал ситуацию в статье «К деревенской бедноте» (1903 год):

«Социал-демократы требуют для народа полной свободы передвижения и промыслов. Что это значит: свобода передвижения?.. Это значит, чтобы и в России были уничтожены паспорта (в других государствах давно уже нет паспортов), чтобы ни один урядник, ни один земской начальник не смел мешать никакому крестьянину селиться и работать, где ему угодно. Русский мужик настолько еще закрепощен чиновником, что не может свободно перевестись в город, не может свободно уйти на новые земли. Министр распоряжается, чтобы губернаторы не допускали самовольных переселений: губернатор лучше мужика знает, куда мужику идти! Мужик — дитя малое, без начальства и двинуться не смеет! Разве это не крепостная зависимость? Разве это не надругательство над народом?..»

И что же? В двадцатых годах паспорта отменили, но в тридцатых паспортная система и «прописка» заработали во всю мощь. А беспаспортные крестьяне были вновь, как и сто лет назад, закреплены за колхозами. . В Малой Советской Энциклопедии 1930 года в статье «Паспорт» с полным правом было написано:

«ПАСПОРТ — особый документ для удостоверения личности и права его предъявителя на отлучку из места постоянного жительства. Паспортная система была важнейшим орудием полицейского воздействия и податной политики в так называемом полицейском государстве… Советское право не знает паспортной системы».

Так какое у нас нынче государство?

Крепостное право с пропиской торжественно отменили в 1993 году, назвав прописку по месту жительства регистрацией. И что изменилось? Ровным счётом ни-че-го! Российский гражданин по-прежнему вынужден стаптывать ноги по самые колени ради ничего не значащего штампа в паспорте. Без регистрации невозможно устроиться на работу и снять жильё, а, не имея работы и жилья нельзя получить клятую регистрацию. И гражданин крутится в этой идиотской карусели месяцами и годами, остановить карусель некому, кремлёвский смотритель ушёл по неотложным государственным делам…

Нам говорят, что без прописки страну захлестнёт хаос, разгул терроризма и прочие бедствия, всё население тут же ломанётся жить в Москву, словом, конец света. А как же умудряются выживать страны так называемой западной демократии? Без паспортов и прописок? И ведь неплохо выживают. И не ломятся американцы в стольный град Вашингтон, но живут там, где хотят, где им комфортно и перспективно, где, наконец, больше платят.

О вожделенной Москве. Так получилось, что, будучи депутатом, а после представителем Президента, я имел московскую прописку. Но жил в Иркутске. И вот, чтобы выписаться из столицы, мне потребовался целый год. То по московским меркам запятая не там, то печать другой формы… Ведь надо же армии чиновников изображать работу и государственную строгость. А то, что человек одновременно зарегистрирован в двух разных городах, никого не волнует. Это учёт и порядок по российски.

Закрывается единственное в городе предприятие, а люди сидят возле своих хибарок, прикованные к ним крепостной цепью, не смея искать лучшей доли. Какое уж тут развитие экономики и «переток рабочей силы в перспективные отрасли»… Нам важнее прокормить несметную армию трудяг из паспортных столов, миграционных служб, ЖЭКов, милиции и пр.

В тюрьмах тоже существует «прописка». Например, для новичка рисуют на стене таракана и предлагают: «Бей его!» Можно и бить со всей дури, калеча руку, а надо бы догадаться и ответить: «Пусть он первым начнёт».

В учреждениях нам тоже рисуют «таракана», и надо догадаться, кому и как дать взятку. Не угадал— ты чужой, и маяться тебе в очередях до конца жизни! И ждать Юрьева дня, который в России никак не наступит…

 

Запой не кончается

Поздравляю, можно праздновать годовщину. Глобального кризиса. Как раз прошлой осенью начали раздаваться бодрые заверения президента и премьера о том, что экономика России на подъёме и наша страна будет оставаться «островком благополучия» в разрушительной стихии мирового кризиса. Мы такой резервный фонд накопили, что любую стихию забросаем деньжищами. Оказалось, что, как всегда, собирались забросать шапками…

Народ насторожился, уловив в бодром тоне привычное лукавство и ломанулся в банки менять рубли на валюту. Вот на эту, начавшуюся панику и выплеснули добрую часть спасительного фонда. Ажиотаж пригасили. А там завопили олигархи и госмонополии: спасайте, предприятия останавливаются, следом будет социальный взрыв. Подлили и олигархам. Да так, что в бадейке почти ничего не осталось.

Главная черта госкорпораций, которая привлекла лоббистов при их создании и была одобрена Владимиром Путиным в эпоху его президентства, — фактический переход госсобственности в частные руки при сохранении бюджетного финансирования и возможности заниматься коммерческой деятельностью. Эти и не частные, и не государственные образования фактически выведены из-под государственного контроля, но государство при этом обязано заботиться об их финансовой устойчивости. Хотя бы потому, что те же «Ростехнологии» контролируют целые моногорода или предприятия, размеры которых не позволяют закрыть их относительно безболезненно для социальной стабильности в стране. Сказочно хорошо устроились: доходы—наши, расходы—ваши.

При этом спасали и трижды клятый БЦБК, в существовании которого нет ни малейшего смысла, а вред можно оценивать во вселенском масштабе: единственное его предназначение— губить крупнейший на Земле источник чистой питьевой воды. Затрудняюсь даже подобрать слова для определения такой «экономической политики».

В нынешнем сентябре голоса вождей вновь начинают подозрительно крепнуть, а экономические прогнозы наливаться оптимизмом: дескать достигли дна, теперь будем всплывать к сияющим вершинам. Но сдаётся мне, что до сияющих вершин очень далеко и мы ещё долго будем ползать по дну. Нефть и газ оказались слишком липкими, чтобы оторваться со дна, оторваться от потребностей в сырье мировых держав. В Штатах или в Китае чихнули, а мы уже в больничной койке бьёмся в судорогах. Более того, вынуждены помогать богатеньким покупателям избавиться от насморка, когда сами на ногах стоять не можем.

В принципе, кризис мог бы вылечить Россию от наркотической, то бишь, нефтегазовой зависимости. Если бы власти помогли наладить производство, поднять доходы населения (дабы было на что покупать произведённую продукцию), убрало препоны малому и среднему бизнесу, ударило по цепким лапам коррупционеров, сократило бюрократический аппарат… Увы!

Год назад я несколько оптимистично, опираясь лишь на здравый смысл, писал:

« А стоит ли паниковать? И кто кричит «грабят!»? Не сами ли грабители? От воплей о «катастрофическом обвале фондового рынка» уже в ушах звенит. А сколько у вас лично акций ТНК-ВР или «Норникеля»? Контрольный пакет или чуть меньше? А сколько нефтяных вышек торчит у вас по северным просторам необъятной родины, чтобы бояться снижения цен на «черное золото»? И под какой процент вы брали последний кредит на миллиард долларов?. .. Ну, снижаются цены на нефть где-то там на заморских биржах. Значит, и стоимость бензина в нашей стране должна снижаться, а бензин, как известно, тянет за собой всю остальную цепочку цен. Это плохо или хорошо для нас, простых потребителей? И для крестьян, которых буквально душили перед каждой посевной и уборочной спекулянты горючим. И для прочего работящего люда, не связанного с нефтегазовым комплексом. Может, что-то делать начнет российская экономика, а не сидеть как пьяница у самогонного аппарата, дожидаясь спасительных капель дармовой жидкости?»

Сегодня видим: сидят, ждут. Запой продолжается.

 

День скорби

Завтра, 13 сентября весь мир отмечает День памяти жертв фашизма. Наша страна более всех была изувечена, обескровлена нацистами, но этот всеобщий день траура проходит на российских просторах как-то незаметно. Празднуем помпезно Победу, а о погибших забываем. О миллионах, павших в бою, замученных в лагерях, скончавшихся от ран в госпиталях, умерших от голода, непосильной трудовой надсады или отчаяния… Помпезно провозглашаем: «Никто не забыт, ничто не забыто!», но до сих пор не можем уточнить, сколько миллионов жизней—миллионов!-- унесла война. Еще Александр Суворов сказал: «Война не закончилась, пока не похоронен последний павший на ней солдат», а наши молодёжные поисковые отряды до сих пор ищут погибших полулегально, пробиваясь сквозь препоны чиновников. Значит, для нас война всё ещё не кончилась.

Но какая война? Со школы мы привыкли называть бедствие сороковых годов Великой Отечественной. Началась 22 июня 1941 года, закончилась 9 мая 1945-го. А что же тогда делали советские солдаты на линии Маннергейма в 1939 году – в фантики играли? Или сражались с финской армией? И чем занимались наши пехотинцы и моряки в сентябре 1945 года на Дальнем Востоке— с японцами в прятки играли? Или ставили убедительную точку в окончание Второй Мировой войны?

Вот это словосочетание—Вторая Мировая—очень непривычно для нашего советского уха. Жесточайшие сражения шли и в Европе, и в Азии, и в Африке, на всех морях и океанах, но о них умалчивали, дабы лишний раз не поминать буржуазных союзников. Неудобная война. И началась как-то не так и не в те сроки, и в союзниках числились совсем уж неприличные режимы, и кто на кого нападал не совсем понятно. Правда у каждого своя, правда, сформированная идеологией и амбициями политиков. А плачут и корчатся от боли простые люди везде одинаково— и в Европе, и в Азии, и в Африке.

Неудобный день стал совсем уж нелепым… в Иркутске. На траурную дату—второе воскресенье сентября-- у нас перенесли с некоторых пор празднование Дня Байкала. Праздник, придуманный в Иркутске, организаторами кинофестиваля «Человек и природа» подхватили по всему миру. Это была хорошая идея. Случалось ли ещё когда, чтобы инициативы иркутян приобретали мировую известность? Думаю, не бывало такого. Но с лёгкостью необыкновенной признанную повсеместно дату с августа перетащили на сентябрь. Мы, как всегда, пошли своим окольным путём. Об этом казусе я пишу уже не впервой, поэтому дальше разглагольствовать не буду.

Но должен заметить, что невольно (либо волей провидения) инициаторы календарных перетасовок, попали в точку. То бишь, в день, когда принято скорбеть и навещать могилы. Видно, там и место Байкалу-- среди жертв тоталитарных режимов. Ведь наши бывшие и нынешние режимы делали всё, чтобы угробить славное море священный Байкал. Начиная с решения о строительстве Байкальского целлюлозного комбината. Это будто бы ради обороноспособности нашей Родины. Потом чуть было не слили Байкал, предложив взорвать в истоке Ангары Шаман-камень. Это ради торжества энергетики. Следом задумали на северном побережье отстроить Холодненский ГОК, чтобы добывать и перерабатывать свинец. Для подъёма металлургии. Потом взялись отмывать в Селенге австралийскую шерсть. Понятно-- ради благосостояния советского народа. Совсем уж недавно стремились подложить на берег озера нефтяную трубу. Тоже понятно – ради благосостояния нефтяных магнатов. Ну, и БЦБК до сих пор лихорадит: то закрывают, то открывают – на благо несравненному господину Дерипаске.

Как видим, Байкал наш хотят превратить в помойную яму вовсе не по злому умыслу, а ради высоких целей. Необъявленная война ведётся по всем законам военного искусства. Прежде всего, надо дезинформировать, запутать, замотать противника ( т.е. нас с вами), а потом уж добивать. С этой целью в штабах издаются десятки постановлений, решений, распоряжений, направленных будто бы на благо Байкала ( их перечень мы публикуем на стр. 19), ни одно из них, ясен пень, не выполняется, но видимость заботы и радения создаётся.

Байкал ещё не добит, но серьёзно ранен: колышется на дне зловонный студень отходов, высыхает тайга на вершинах Хамар-Дабана, отравлена почва побережья под шламонакопителями…. Скорбеть есть по кому и по чему уже сегодня. Так что с нашим местечковым Днём Байкала в Иркутске подсуетились вовремя. Будем отмечать на этот раз память жертв вместе со всем миром…

 

Россия, куда?

На прошедшей неделе заметно активизировался наш президент Медведев. Написал большую статью для Интернета «Россия, вперёд!», выступил в Ярославле на конференции "Современное государство и глобальная безопасность", продолжил обсуждение своих тезисов с участниками международного дискуссионного клуба "Валдай" в ГУМе.

Для нашей большой и, по моему убеждению, патриархальной российской семьи, это не совсем обычное явление. Как бы собрал глава рода всех домочадцев и пригласил к откровенному разговору, устроив для затравки «разбор полётов». Без привычных «отеческих наставлений», строгих заданий на завтра, наказания невиновных и поощрения виноватых. Как, мол, сынки, дальше жить будем? По прежнему-то никак нельзя, дошли до ручки…

Никогда ещё президент так сильно не критиковал предшественников— почившего Ельцина и неплохо здравствующего Путина (естественно, не называя имён), ставя им в вину примитивную и неэффективную экономическую систему, больную и беспомощную социальную сферу, разворошённый улей Кавказа и прочие безобразия.

«Должны ли мы и дальше тащить в наше будущее примитивную сырьевую экономику, хроническую коррупцию, застарелую привычку полагаться в решении проблем на государство, на заграницу, на какое-нибудь «всесильное учение», на что угодно, на кого угодно, только не на себя?

 

Двадцать лет бурных преобразований так и не избавили нашу страну от унизительной сырьевой зависимости. Наша теперешняя экономика переняла у советской самый тяжёлый порок – она в значительной степени игнорирует потребности человека. Отечественный бизнес за малым исключением не изобретает, не создаёт нужные людям вещи и технологии. Торгует тем, что сделано не им, – сырьём либо импортными товарами. Готовые же изделия, произведённые в России, в основной массе пока отличаются крайне невысокой конкурентоспособностью»

Как не согласиться с такой жёсткой оценкой?

И с тем, о чём я писал в «Моих годах» уже неоднократно. К застарелым и самым больным недугам Медведев относит:

«1. Вековую экономическую отсталость, привычку существовать за счёт экспорта сырья, фактически выменивая его на готовые изделия. Элементы инновационной системы создавались – и небезуспешно – Петром Великим и последними царями, и большевиками. Но цена этих успехов была слишком высока. Они достигались, как правило, чрезвычайным напряжением сил, на пределе возможностей тоталитарной государственной машины.

2. Вековую коррупцию, с незапамятных времён истощавшую Россию. И до сих пор разъедающую её по причине чрезмерного присутствия государства во всех сколько-нибудь заметных сферах экономической и иной общественной деятельности. Но дело не только в избыточности государства. Бизнес тоже не безгрешен. Многие предприниматели озабочены не поиском талантливых изобретателей, не внедрением уникальных технологий, не созданием и выводом на рынок новых продуктов, а подкупом чиновников ради получения «контроля над потоками» перераспределения собственности.

3. Широко распространённые в обществе патерналистские настроения. Уверенность в том, что все проблемы должно решать государство. Либо кто-то ещё, но только не каждый на своём месте. Желание «делать себя», достигать шаг за шагом личных успехов не является нашей национальной привычкой. Отсюда безынициативность, дефицит новых идей, нерешённые вопросы, низкое качество общественной дискуссии, в том числе и критических выступлений. Общественное согласие и поддержка обычно выражаются молчанием. Возражения очень часто бывают эмоциональными, хлёсткими, но при этом поверхностными и безответственными. Что ж, и с этими явлениями Россия знакома не первые сто лет.

Впечатляющие показатели двух величайших в истории страны модернизаций – петровской (имперской) и советской – оплачены разорением, унижением и уничтожением миллионов наших соотечественников. Не нам судить наших предков. Но нельзя не признать, что сохранение человеческой жизни не было, мягко скажем, в те годы для государства приоритетом. К сожалению, это факт. Сегодня впервые в нашей истории у нас есть шанс доказать самим себе и всему миру, что Россия может развиваться по демократическому пути. Что переход страны на следующую, более высокую ступень цивилизации возможен. И что он будет осуществлён ненасильственными методами. Не принуждением, а убеждением. Не подавлением, а раскрытием творческого потенциала каждой личности. Не запугиванием, а заинтересованностью. Не противопоставлением, а сближением интересов личности, общества и государства»

А вот ещё два бесспорных тезиса, которые сулят едва ли не новую Перестройку:

«Российская демократия не будет механически копировать зарубежные образцы. Гражданское общество не купить за иностранные гранты. Политическую культуру не переделать простым подражанием политическим обычаям передовых обществ…

 

Необходимо устранить неправовое влияние на судебные акты, какими бы соображениями оно ни диктовались. В конечном счёте, судебная система сама способна разобраться, что в интересах государства, а что отражает шкурный интерес коррумпированного бюрократа или предпринимателя»

Неплохо сказано, но возникает вечный вопрос: Что делать?. Ответ—почти как новая программа построения коммунизма:

«Недавно я определил пять стратегических векторов экономической модернизации нашей страны. Во-первых, мы станем одной из лидирующих стран по эффективности производства, транспортировки и использования энергии. Разработаем и выведем на внутренние и внешние рынки новые виды топлива. Во-вторых, сохраним и поднимем на новый качественный уровень ядерные технологии. В-третьих, российские специалисты будут совершенствовать информационные технологии, добьются серьёзного влияния на процессы развития глобальных общедоступных информационных сетей, используя суперкомпьютеры и другую необходимую материальную базу. В-четвёртых, мы будем располагать собственной наземной и космической инфраструктурой передачи всех видов информации; наши спутники будут «видеть» весь мир, помогать нашим гражданам и людям всех стран общаться, путешествовать, заниматься научными исследованиями, сельскохозяйственным и промышленным производством. В-пятых, Россия займёт передовые позиции в производстве отдельных видов медицинского оборудования, сверхсовременных средств диагностики, медикаментов для лечения вирусных, сердечно-сосудистых, онкологических и неврологических заболеваний. Изобретатель, новатор, учёный, учитель, предприниматель, внедряющий новые технологии, станут самыми уважаемыми людьми в обществе. Получат от него всё необходимое для плодотворной деятельности»

Хочется верить, очень хочется, но раздирают непреодолимые сомнения. Как в минувшие шестидесятые. Справедливо пеняя семейству на его пассивность, иждивенчество, Медведев заявляет, что выборов губернаторов в обозримом будущем не будет, как, видимо, и строки в избирательных бюллетенях «против всех». Вот вам, бабушка, и Юрьев день! Не созрели, дескать, нам из Москвы виднее, кого ставить воеводой и какую партию подпускать до власти… Вот вам и демократия— власть народа. Президентом у нас может стать только «преемник», депутатом— человек с большими деньгами и поддержкой партии власти. От нас уже почти ничего не зависит. Медведев, впервые выйдя из тени Путина, обратился к народу: давайте сотрудничать, помогайте мне!.. Но это как безногого пригласить посоревноваться в беге. Но и за приглашение спасибо. Хорошие, верные слова подобрал президент, их даже цитировать приятно:

Я приглашаю всех, кто разделяет мои убеждения, к сотрудничеству. Приглашаю к сотрудничеству и тех, кто не согласен со мной, но искренне желает перемен к лучшему. Нашей работе будут пытаться мешать. Влиятельные группы продажных чиновников и ничего не предпринимающих «предпринимателей». Они хорошо устроились. У них «всё есть». Их всё устраивает. Они собираются до скончания века выжимать доходы из остатков советской промышленности и разбазаривать природные богатства, принадлежащие всем нам. Они не создают ничего нового, не хотят развития и боятся его. Но будущее принадлежит не им. Оно принадлежит нам. Таких, как мы, абсолютное большинство. Мы будем действовать. Терпеливо, прагматично, последовательно, взвешенно. Действовать прямо сейчас. Действовать завтра и послезавтра. Мы преодолеем кризис, отсталость, коррупцию. Создадим новую Россию. Россия – вперёд!

Но что последует за словом, чем оно отразится в реальной жизни? Вернётся ли Юрьев день в крепостную Россию, где народ терпеливо безмолствует?

 

Мы

Кто мы такие? Раньше каждый, не задумываясь, ответил бы гордо: «мы— советский народ». У нас был общий дом с названием СССР, одна история, одни кумиры, одни цены, простенький стандарт одежды и примерно одинаковый уровень жизни. Кто мы сегодня? Россияне? Как-то не приживается это самоназвание в нашем сознании. Видимо, общности не хватает. Гораздо проще назваться русским, татарином, бурятом, евреем – потому как есть неоспоримый корень: национальность. Национальность подразумевает общность языка, традиций, поверий, каких-то физиономических особенностей. Такая вот произошла в стране национализация, которая порой имеет привкус национализма…

А какие скрепы соединяют нас как народ? Вот тут уже следует почесать в затылке. История? Но она переписывается чуть ли не ежегодно, и учатся ребятишки в школах по разным учебникам. Кумиры, соответственно, тоже у всех разные: от Сталина до Солженицына, от Путина до Ходорковского, от Михалкова до Киркорова… . Про ценовые качели даже говорить не стоит, от них только дух захватывает. Особенно у пенсионеров. Одеваемся тоже по разному: кто на китайском рынке, кто в бутиках от Кардена. Перепады в уровне жизни воистину космические: от заоблачных высот олигархов и до кромешных океанских впадин, на дне которых копошатся бомжи и пенсионеры…

Может здесь, на дне, водится какая-то общность? Ведь вполне можно сказать: мы, пенсионеры. Тоскливо так, не до гордости… Нищенская пенсия, бесправие, невостребованность, болезни – нас многое объединяет. Но, вглядевшись попристальней, обнаруживаешь, что в пенсионерах копошится очень разношерстный народец. Тут и неграмотная бабушка, которая была символом пенсионного возраста лет двадцать назад, и уважаемый доктор наук, и бывший стиляга, и бывший дружинник, и строитель БАМа, и дессидент шестидесятых, и комсомольский активист… Соответственно, и культура, и воспитание, и жизненные ценности, и предпочтения идеологические трудно подвести к общему знаменателю. Даже унизительная пенсия объединяет теперь далеко не всех. С удивлением узнал недавно из самых, как говорится, компетентных источников, что у нас в области некоторые пенсионеры получают и за двести тысяч ежемесячно… Ясно, что такого пенсионера нисколечко не колышут растущие тарифы ЖКХ, льготные лекарства и прочие мелочи жизни. В нашей стране всегда были самые равные среди равных, свои небожители и быдло, но всё же не до такой степени! Это уже и расслоением общества не назовёшь, больше пригодны геологические термины. То, что случилось в России, надо назвать тектоническим разломом. Через бездонную пропасть людям уже не докричаться друг до друга. Опасное это явление. Ведь там, на дне разлома, очень близко бушует раскалённая магма народного гнева, которая может прорваться катастрофическим извержением…

Что же остаётся, что скрепляет нас? Пожалуй, единственное: память. Память юности, память пережитого. Незаменимой иллюстрацией дней минувших служит фотография. Безыскусная, чёрно-белая, она позволяет вспомнить, что роднило нас когда-то, что тревожило, волновало и радовало.

 

Фронтовая нива

День учителя считается профессиональным праздником, но он близок всем без исключения. Кто-то причисляет себя к танкистам, металлургам, милиционерам и т.д., но у всех у нас были в жизни учителя, «мы все учились понемногу чему-нибудь и как-нибудь…» Первыми учителями были, безусловно, родители, бабушки и дедушки, друзья, потом школа, армия, институт, работа ( возможны варианты). «Век живи— век учись» - провозглашает народная мудрость. Вот мы и учимся всю жизнь. И других учим— вольно или невольно. Порой один разговор с дедушкой, поступок соседского мальчишки, драматический эпизод в жизни запоминаются нами крепче, чем весь курс алгебры за среднюю школу.

Особь статья, когда учительство, педагогика становятся профессией. У кого по призванию, у кого— волею случая или (худший вариант) по пути наименьшего сопротивления (в пединститут легче поступить). Но так или иначе, это очень ответственный выбор. Ведь надо любить не только то, чему сам обучен—физику, математику или литературу— но и тех, кого обучаешь. А они, нынешние ребятишки, очень разные, потому любить надо постараться и умниц, и тупиц, и бузотёров, и чванливых отпрысков нынешних «хозяев жизни». При этом желательно и самому, всем своим обликом и поведением, быть постоянным предметом для подражания и обучения. Получая при этом, прямо скажем, унизительную зарплату. Прививать ученикам высокие стандарты знаний и человеческого достоинства, но постоянно ощущать, что государство самого тебя оценивает «ниже плинтуса». Впору спятить. Или, плюнув на всё, «соответствовать» нынешним коммерческим реалиям. Кто-то начинает «соответствовать», но, слава Богу, ещё остаются педагоги, которые жертвуя многим, продолжают быть Учителями. Может быть, только благодаря этой жертвенности, школе удаётся выживать, несмотря на все потуги реформаторов от образования.

Особенно отвратительны упорные попытки министерства любой ценой «американизировать» наше школьное образование, которое заслуженно считалось одним из лучших в мире. Когда вместо экзаменов вводится тупое тестирование, похожее на отгадывание кроссворда, когда понимание литературы сводится к тому, что надо назвать цвет пуговиц на сюртуке Пьера Безухова – это уже не просвещение, а, простите, балаган. Настоящие учителя ( но не «училки» и «учителки»), конечно же, оскорблены таким отношением к великой ниве, на которой должно произрастать будущее России.

Российские учителя направили президенту, премьер-министру и министру образования письмо, в котором назвали введение ЕГЭ пагубной для всего общества ошибкой.

«Погоня за баллами в сертификате ЕГЭ и фактический отказ от аттестата зрелости делает из выпускников людей с пустыми головами», — утверждают участники Первого всероссийского форума учителей, подписавшихся под обращением (утверждается, что это более 70 тысяч работников системы образования страны).

Авторы письма подвергли критике не только повсеместное введение ЕГЭ, но и всю реформу образования, проводившуюся в последние годы.

«Бесконечная череда экспериментов, захлестнувшая российское образование, привела к почти полному развалу выстраивавшейся десятилетиями системы просвещения. Экономический подход приводит к сокращению «некомплектных» классов, порождая «классы-монстры», в которых невозможно организовать качественное обучение в принципе».

По их словам, рапорты чиновников о растущих зарплатах учителей не более чем миф, «чтобы получать 10-12 тысяч рублей заслуженный учитель с 20-летним стажем должен отрабатывать не менее двух ставок, работая с 8 утра до 9 вечера 5-6 дней в неделю».

Так учителей превратили в бойцов невидимого фронта, отстаивающих наше будущее. В бойцов, которых забыло и бросило командование. Но они ещё живы, они стоят на последних рубежах.

 

Хочу верить

Порой нестерпимо хочется сбежать от мерзостей жизни куда-нибудь в прекрасное далёко. Как когда-то в коммунизм, который строился по доходчивой технологии: «советская власть, плюс электрификация всей страны, плюс химизация сельского хозяйства». Вожделенное изобилие и всеобщее счастье так и не наступало, но важен сам процесс. Как, например, предновогодние хлопоты: в деда мороза не верим, но ожидание праздника остаётся сказочным и трепетным, как в детстве. Чего мы теперь ждём, за какой синей птицей стремимся?

Сказки-то нам рассказывают неустанно. В частности, о большущих процентах по вкладам во всяческих фондах и департаментах. Были Лёни Голубковы с МММ, Хопёры и прочие пирамиды, позже появились на иркутской земле «Виваты», «департаменты» -- с одинаковым набором приёмчиков по отнятию денег у населения. И ведь несут граждане свои кровные, последние, не прислушиваясь к воплям и стонам ранее обманутых: перед ними маячит сказка по имени Прибыль. А ради неё, родимой, мы готовы на всё— даром, что воспитывались при социализме. Ну, как тут не процитировать бессмертного основоположника Карла Маркса:

«Капитал избегает шума и брани и отличается боязливой натурой. Это правда, но это ещё не вся правда. Капитал боится отсутствия прибыли или слишком маленькой прибыли, как природа боится пустоты. Но раз имеется в наличии достаточная прибыль, капитал становится смелым. Обеспечьте 10 процентов, и капитал согласен на всякое применение, при 20 процентах он становится оживлённым, при 50 процентах положительно готов сломать себе голову, при 100 процентах он попирает все человеческие законы, при 300 процентах нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы. Если шум и брань приносят прибыль, капитал станет способствовать тому и другому. Доказательство: контрабанда и торговля рабами»

Обманутые и обманувшие скованы одной цепью прибыли. Только вот проценты у них разные.

А ещё популярны сказочки предвыборные. Тоже охотно верим. Хотя это такой же бизнес, и технологии давно отработаны. От кандидата ровным счётом ничего уже не зависит, промывкой мозгов у электората занимаются политтехнологи, «пиарщики», которые и сочиняют сказки о светлом будущем, как оно им представляется. Народ этот молодой, пробивной и циничный, у них всё схвачено, за всё заплачено. Запустить слухи, оклеветать, подкупить, запутать— это обычное дело, рабочий момент предвыборной компании. Один опытный журналист сетовал мне на днях: «Вот, думал подзаработать— избирательный сенокос в разгаре. А сунулся— никому не нужен, всё крепко поделено. Много хороших знакомых среди кандидатов, но они только руками разводят: дескать, извини, старичок, но взять не можем, рулят в этом деле профессионалы из штаба…» Сдаётся мне, что скоро эти молодые «профессионалы» окончательно отвадят старшее поколение от участия в выборах.

Куда ни глянь, технологии прибыли, технологии обмана – во что остаётся верить доверчивому пенсионеру? Конечно, остаются семейные ценности, дети и внуки, друзья и близкие, всё это рядом, а завтра каким будет? Мы привыкли верить в лучшее…

Выбор остаётся небольшой: можно верить в Бога, можно в технический прогресс. И если первое дано не каждому, это очень тонкая и интимная струна души, то наука и техника наступают по всему фронту неудержимо и беспощадно. Взять хотя бы сотовые телефоны: вчера ещё они были диковинкой, роскошной игрушкой, а сегодня— предмет первой необходимости. Для глухонемых так вообще новый мир распахнулся: переписывайся эсмээсками хоть сутки напролёт с любым человеком в любой точке земного шара. А Интернет? Наши родители такого даже вообразить не могли! Технический прогресс неотвратим, как время, в него можно не верить, но в нём приходится жить.

Обязательно загляните на стр.22, там мы разместили статью о завтрашнем дне нанотехнологий, которые изменят человечество похлеще всяких коммунизмов. Только вообразите себе мир, в котором люди перестанут болеть и будут жить, сколько захотят, где дома будут сами себя строить, освещать и обогревать, где деньги потеряют всякий смысл, потому что человек может собрать из атомов и молекул всё, что душе угодно. От скрепки до компьютера, от батона колбасы до автомобиля. И какой будет смысл воровать?

Нет, не зря наш президент Дмитрий Медведев так много говорит сегодня о нанотехнологиях. Если отстанем в этом перспективном деле, то рискуем застрять в каменном веке. Возможности пока есть: не все ещё мозги утекли на Запад, школа не до конца разрушена. Одно только смущает. Вот Борис Ельцин первый свой указ подписал о приоритетном финансировании науки и образования. А что получилось в девяностых годах? Он понимал, что надо делать, но одного понимания в государственном управлении мало. Надо ещё и уметь.

А мы будем верить, что всё у нас получится. Вернее, у наших внуков. Всё-таки в России живём, а не на каком-то Кипре…

 

Третья Власть

Считается, что основой демократического государства является разделение властей на законодательную, исполнительную и судебную. Законодательная издаёт законы, по которым действует правительство, а судебная власть строго контролирует исполнение законодательства. Ничего подобного в России никогда не было. Во времена царской империи существовали и Дума, и правительство, и суд, но воля Государя Императора была главенствующей и подавляющей. В эпоху социализма тоже вроде бы существовали Советы, исполнительная власть и судебная, но всё решалось в Политбюро ЦК КПСС и в партийных органах на местах. В современной России ничего по существу не изменилось. И хотя подобие парламентаризма всё же появилось, но депутатский корпус формируется под контролем правящей партии в упряжке с исполнительной властью. А судебная система лишь обслуживает законодательно-исполнительный тандем и потому властью называться не может.

А кто же третий в традиционной упряжке? Ну, конечно, не пресса, которую норовят обозвать четвёртой властью! Пресса, на мой взгляд, это всего лишь звонкие бубенчики на правящей тройке. Так кто же третий?

Прошедшая неделя дала исчерпывающий ответ на этот сакраментальный вопрос. Третья власть у нас принадлежит криминалу или, проще говоря, бандитскому сообществу.

9 октября в Москве скончался Вячеслав Иваньков по кличке Япончик. Как и принято у бандитов, скончался после пулевого ранения в живот. Телеэфир и пространство Интернета мгновенно взорвались таким количеством сообщений и комментариев, будто в России умер президент. Только что траур по всей стране не объявили… . Скрупулёзно сообщалось, какие сходки воров в законе прошли по всему миру, кто из них будет присутствовать на похоронах, с какими знаменитостями дружил при жизни Япончик.

Между тем Иваньков и не жил последнее время в России. Отбывал срок в американской тюрьме. Потом был экстрадирован в Россию, где судом присяжных оправдан по обвинению в убийстве двух турок. И, якобы, благополучно вернулся в США, откуда контролировал преступный бизнес в разных странах. В Россию Иваньков, будучи человеком авторитетным, прибыл для улаживания конфликта между двумя криминальными группировками. В качестве спорящих сторон назывались банды Аслана Усояна (известного по прозвищу Дед Хасан) и Тариела Ониани (Таро). Япончик, пишут СМИ, поддержал Усояна, и за это противоборствующая сторона организовала покушение на "судью". В СМИ попал текст воровской «малявы» за 36 подписями. "Жизнь ворам. Поводом для написания данной курсовой послужило следующее обстоятельство, а именно: ставим вас в курс, порядочные арестанты, что на МТЦ находится человек, зовут его Тариел Ониани. С ведома воров: он есть б...а. Если этот человек находится у вас в хате, или при встрече с ним, поступайте соответственно", - цитирует текст журнал "Огонек". Среди подписавших - ещё живой на тот момент Япончик, Дед Хасан, а также множество других людей с колоритными именами: Юра Пичуга, Вася Воскрес, Олег Муха, Костя Шрам, Лёха Забава, Серёга Сургутский, Шакро-Молодой, и другие авторитеты. Упомянутое в маляве МТЦ - это "Матросская тишина". Ониани находится в заключении, и, пишет "Огонек", "только потому ещё жив".

Криминальных подвигов на счету Япончика предостаточно. Заметен также иркутский след вора в законе. В восьмидесятых годах Иваньков отбывал срок в посёлке Талый Магаданской области, а после драки с другими заключенными переведен в одну из самых строгих зон СССР — в городе Тулуне. Находясь в заключении, был еще дважды осуждён за нанесение телесных повреждений. Всего за время нахождения в заключении 35 раз водворялся в штрафной изолятор и карцер.

Тулунский сиделец был назван иркутскими «правозащитниками» (некоторые из них были даже депутатами) «узником совести», «жертвой тоталитарного режима», и своими требованиями об освобождении Иванькова они бомбардировали все возможные инстанции. Вскоре к ним присоединились такие уважаемые люди, как офтальмолог Святослав Федоров, певец Иосиф Кобзон и прочие vip-персоны. Началась настоящая «освободительная» вакханалия, результатом которой стал досрочный выход на свободу Япончика в 1991 году.

Как раз начались «лихие девяностые», когда преступность и суд вершила, и собственность делила, и лояльных чиновников на власть благославляла. Несомненно, без присмотра Япончика не оставалась и наша область с её лесом и алюминием. Как раз во время американской отсидки Япончика, когда влияние авторитета ослабло, в Иркутске убили его «смотрящего» Солому. А сколько ещё будет жертв после ликвидации Япончика—одному Богу известно… Какие-то перетряски возникнут и в первых двух ветвях власти, и в среде крупных собственников.

Любопытно было взглянуть, кто из сильных мира сего придёт проститься с Иваньковым. Однако тайна сия была упрятана под покровом ночи— когда шла поминальная служба в церкви…

Несомненно, Вячеслав Иваньков (но не Япончик!) был незаурядным человеком: сильным, умным, гордым, волевым. Возможно, он на голову был выше большинства нынешних депутатов и чиновников. Во всяком случае, он не служил и не прислуживал им. Хуже и подлее та российская действительность, в которой депутаты и чиновники служат третьей теневой власти.

 

Курить бросим!..

Скоро месяц, как мы предложили читателям поделиться своим опытом в борьбе с никотиновой зависимостью. И призы предлагали. А бывшие и действующие курильщики молчат, как партизаны на допросе. Может, бросивших в природе не наблюдается? Или дело это слишком тонкое, даже интимное, чтобы делиться со всеми?

Как известно, охотно угощал своими мыслями о вредной привычке заядлый курильщик Марк Твен. Я без труда нашёл у него несколько тонких афоризмов:

-- Нет ничего проще, чем бросить курить… я уже 100 раз бросал.

-- Я взял себе за правило никогда не курить больше одной сигареты за раз.

-- Начинаешь курить, чтобы доказать, что ты мужчина. Потом пытаешься бросить курить, чтобы доказать, что ты мужчина.

-- Курение позволяет верить, что ты что-то делаешь, когда ты ничего не делаешь.

-- Если мне нельзя будет курить на небесах, то это место не для меня.

Можно убедиться, что если это и опыт, то явно отрицательный, потому и столько самоиронии у знаменитого автора. Мне до Марка Твена далеко, я бросал курить всего лишь три раза…. Впервые это произошло в пять лет. Геологическая партия базировалась в старообрядческой деревеньке, где мы с пацанами увлечённо собирали окурки, а потом курили подальше от взрослых глаз где-нибудь на лесной опушке. Но как-то нас углядели, и, как водится, всыпали. Охотку сразу отбило. Примерно до десятого класса, когда на родных просторах в изобилии появились «гламурные», невиданные доселе пачки болгарских сигарет. Устоять было невозможно. Это было «шикарно» и «круто». Лет в двадцать с небольшим ещё раз бросил-- просто так, без видимых причин. Хватило дней на пять, до одной холодной ночи на рыбалке. Ну, и третий раз это было под медицинским присмотром.

Я тогда стал депутатом, и бесконечный съезд в Москве выбил меня из колеи на больничную койку в предъинфарктном состоянии. Потом начались проблемы с давлением. Кремлёвские врачи тогда настоятельно порекомендовали бросить курить. Я и сам уже созрел: надо, хватит! Меня направили к самым известным специалистам, которые поставили условие: перед сеансом сутки не курить. Помню, нелегко далось такое воздержание, аж уши опухли. Ну, ничего, пришёл утром в клинику, где меня утыкали, как ёжика иголками, подносили к носу жжёную пробку, делали разные пассы руками…

-- Ну, вот—напутствовал врач,-- о вредной привычке забыто навсегда. Есть сигареты с собой? Тогда попробуйте закурить, как выйдите на улицу. Мало не покажется!

Я вышел и послушно закурил. И что же? В этот день я смолил одну сигарету за другой, как глотает воздух утопающий, опустошив к вечеру три пачки.

И больше бросать не пытался.

Видно, не поддаюсь внушению и гипнозу. Заметил даже, что часто поступаю ровно наоборот, когда меня пытаются направить на путь истинный. Как говорил всё тот же Марк Твен: я никогда не позволял школе вмешиваться в моё образование. Знаю: плохо, вредно для здоровья. Но как только начинается какая-то массовая компания ( борьба с курением, с пьянством, с нарушителями дорожного движения и прочими «уклонистами»), отхожу в сторону. Плохо это, каюсь, но ничего с собой поделать не могу.

Боже упаси, я вовсе не призываю игнорировать борьбу с курением! Наоборот, готов воскликнуть вслед за Маяковским: курить бросим— яд в папиросе!.. И ещё есть надежда подействовать на «непослухаев» вроде меня. Кто-то рассудит: вот он расписался в своей слабости, а у меня получится! Наперекор всему!

Так что дерзайте! И не берите пример с плохого дяди.

 

Красное и белое

В позапрошлом веке Стендаль написал роман «Красное и чёрное» о французских нравах и трагической судьбе Жульена Сореля. Но это о Франции. Символом России прошлого века надо бы по праву назвать «Красное и белое», жаль только, что никто не написал романа с таким названием.

Сегодня— величайшая дата, которую по недомыслию отменили. Все остальные меркнут в сравнении с ней. Это не праздник, это День, изменивший мир, перевернувший наши судьбы до основания. Уверен, абсолютное большинство наших читателей попросту не имели бы шанса родиться, не случись 7 ноября 1917 года этого вселенского катаклизма, сломавшего привычный уклад жизни миллионов людей. У истории нет сослагательного наклонения, потому не будем гадать, что было бы, если бы революции не произошло. Но мир был бы другим, а наши бабушки и дедушки могли бы и не встретиться в этой жизни.

Мы в нашем детстве с упоением играли «в красных и белых», и, конечно, никто не хотел быть «белым», хотя бы потому, что они, гады, Чапаева убили… Наши внуки в эту войнушку уже не играют, врагами называются другие. Значит, потихоньку отходим от деления на красных и белых, хотя в оценке исторических событий классовые баррикады остались.

Нынче октябрьские события называют и переворотом, и трагедией, и величайшим актом социальной справедливости. Пишут, что власть тогда просто свалилась к ногам большевиков, и они не знали, что с ней делать. Во всяком случае, революционные лозунги, на которые откликнулись массы— «Мир народам! Земля—крестьянам! Фабрики рабочим!»-- были исполнены вождями точно наоборот. Мир обернулся кровавой Гражданской войной, в которой недавние фронтовики стреляли не в «германца», а беспощадно уничтожали друг друга, брат шёл на брата, а сын на отца. Землю крестьянам раздали, но вскоре всеобщей коллективизацией её отобрали вместе с паспортами, а нередко и с самой жизнью. Сказка про фабрики в собственности рабочих так и осталась сказкой, дополнившись «стройками коммунизма» за колючей проволокой ГУЛАГа.

Волна эмиграции выбросила на чужие берега бесценное богатство: интеллект. Наш Сикорский, друг Туполева, практически создал всё американское вертолетостроение. Нобелевскую премии подарит Франции Иван Бунин. На весь мир прославятся экономист Леонтьев, физик Пригожин, биолог Метальников и многие другие.

Кто виноват в этом великом исходе, расколовшем Россию на красных и белых? Только ли большевики? Почему не замечали зреющий нарыв народного гнева царские правители и политики? Почему таким беспомощным и никчёмным оказалось на деле Временное правительство? Почему, наконец, таким покорным и безропотным оказался народ, легко сменивший одну веру на другую?

Гражданскую войну притушила лишь Великая Отечественная, сплотившая всех перед страшной бедой. Характерно, что злейший враг красных Деникин с гневом отвергает предложение эмиссаров Гитлера возглавить Русскую освободительную армию. Он, белый, потерпевший поражение от красных, изгнанный с родины, заявит, что воевать с Россией на стороне врага считает для себя делом невозможным. А весь из себя краснозвездный и партийный генерал Власов примет предложение гитлеровцев и возглавит РОА. Интересно и то, что в разгар войны Красная армия сменит форму на белогвардейские кители и погоны, что не помешает ей бить фашистов, а в храмы вернутся церковные службы.

Нам ещё далеко до настоящего единства, даже к общенациональным праздникам у нас отношение непримиримое, хотя погулять любим. Но надо помнить, что у страны нет будущего, пока народ её расколот. Может, потому и слабы так, и живём плохо, что не изжили до конца Гражданскую войну?

 

Праздник, который всегда со мной

«Красный день календаря» нынче оказался будничным вторником. Был праздник и— нету его. Как всегда, усекновение даты произведено по решению «партии и правительства». Так уж повелось на Руси: то церковь запрещала языческие праздники, то советская власть отменяла Христианские Пасху и Рождество, теперь вот новая власть искореняет праздники советские.

А можно ли отменить праздник или назначить новый? Праздник ведь живет не в лозунгах, а в душе человека, которая властям не поддается. Для меня 7 ноября был и остается едва ли не главным праздником года, и политические убеждения здесь не при чем.

Многие помнят, каким феерическим действом была ноябрьская демонстрация. Легкий морозец. Грохот оркестров и репродукторов. Кумач транспарантов. Румянец на щеках горожан. Многотысячные, нескончаемые колонны людей всех возрастов. Дома у телевизоров остаются лишь больные и престарелые. Раскатистые ура по всем улицам, где уже нет места любому транспорту – только люди, город переполнен людьми.

Кульминация— пройти мимо трибун у Серого дома. «Да здравствуют советские студенты!» -- несется над площадью охрипший голос одного из «отцов» города и области. «Ур-р-р-а-а!»-- изо всей мочи с восторгом орем мы, размахивая флагами и портретами вождей. «Да здравствуют советские машиностроители!» -- это следующей колонне, но мы вопим ура и машиностроителям, и профсоюзам, и «славе КПСС»… Дело ведь не в содержании лозунгов, а в дружном оре, в ощущении общности и всеобщего подъема. В каждой колонне песни, пляски, переливы баянов и аккордеонов. Пройти надо весь город пешком, часто колонны надолго останавливаются и тогда группки демонстрантов ныряют в ближайшие дворики, где достаются фляжки и согревающая жидкость распивается по кругу— за праздник, за всех наших и просто для сугреву. Потом, и это тоже традиция, компании друзей и коллег вваливаются к кому-то домой для продолжения праздника за дружеским столом. У нас такие гости были всегда и непременно. Была на то причина. Взбудораженные, веселые, уставшие, они приносили с собой запах морозца, чуть заметный аромат алкоголя и неостывший еще уличный энтузиазм.

Отменить ноябрьские и майские демонстрации—это, на мой взгляд, то же самое, что запретить карнавал в Бразилии. Человеку просто необходимо где-то и когда-то почувствовать свою общность со своим народом, выплеснуть эмоции, подпитаться всеобщим ликованием. В давние времена мужики в деревнях сходились стенка на стенку, но эта молодецкая забава порождала иные эмоции. Большевики, надо отдать им должное, уловили такую потребность и придумали праздничные демонстрации. Сейчас их отменили. А что взамен?

Поймите, я не против нового-старого праздника народного единства. Подвиг народа, самостоятельно поднявшегося против польских оккупантов и смуты, должен быть увековечен. Он ведь отмечался и до революции. Смущает только, что этот день начинают использовать в своих интересах националисты. Но и 7 ноября из истории, из памяти не вычеркнешь. Не надо делать его достоянием коммунистов.

Что касается меня, то я всегда буду отмечать этот праздник. Не только как дань традиции. 7 ноября – день рождения моей жены и годовщина нашей свадьбы. Вот почему у нас всегда были и будут гости в этот день. Чего и вам желаю.

Со старым, привычным праздником вас, дорогие читатели!

 

Годовщина несбывшихся надежд

Я как-то писал уже, что время, при всём его объективном постоянстве, воспринимается нами совершенно по-разному, в зависимости от возраста, обстоятельств и даже настроения. Припомнилось, что в 1965 году мы учились в одиннадцатом классе, и это был год двадцатилетия Победы. Нам, школьникам, та война и её победное завершение казались глубокой, стародавней историей… А тут скрутил стрелку на двадцать лет назад—1989 год—вчера всё было, рядышком.

А что было? Революция, никак не меньше. По ленинскому определению: верхи уже не могли, а низы не хотели. Четвёртая по счёту, если начинать с 1905 года, и не последняя. Можно назвать ту годину и «смутным временем»: продуктовые и прочие талоны, пустые полки в магазинах, живописные винные очереди, разгул преступности, бесконечные демонстрации и митинги. «Баррикады» выстраивались едва ли не в каждой семье: бабушка могла объявить себя демократкой, сын — коммунистом, внук — «патриотом» или наоборот. Но самое главное— в Москве состоялся 1-й Съезд народных депутатов СССР.

Люди ночами напролёт смотрели прямые трансляции союзного съезда и быстро определялись в своих симпатиях. Несомненно, лучшими, блестящими ораторами там были депутаты из межрегиональной группы: Собчак, Станкевич, Фильшин, Травкин, Бочаров и многие другие демократы. Ельцин и Сахаров ораторским искусством не блистали, но их более всего уважали как самых гонимых и много претерпевших от режима. На глазах таяла былая популярность Горбачева - его способность часами говорить ни о чём и бесконечно лавировать между разными интересами, ничего не меняя, породили стойкую неприязнь к недавнему любимцу. Раздражали утончённые интриги и хитрости спикера Лукьянова. Партийных чинуш, бормотавших свои проклятия демократам, не отрывая носа от бумажки, попросту презирали. Послушные делегации из республик, безропотно выполнявших волю партийных ханов, называли «тюбетейками». Бесконечные истерики по поводу диктата Москвы и России со стороны «продвинутых» республик, их угрозы выйти из СССР, понудили пошутить писателя - депутата Валентина Распутина: «А не выйти ли России из состава Союза?». Шутка удалась, что уж говорить... Хотя в те времена воспринималась, как чёрный юмор из такого ряда: «А не поджечь ли нам дом, чтобы согреться?»...

Словом, сковородка общественного мнения была раскалена настолько, что поджарить на ней можно было, что угодно, хоть болт с гайкой... Всё это совершил Горбачев, совершенно не желая того. Я не хочу бросать камни в Михаила Сергеевича, этого не делает только ленивый. По моему мнению, Горбачев – великий революционер, революционер поневоле, совершивший переворот в огромной империи, не прикладая к тому никаких усилий. Революция совершена только провозглашением гласности и разрешением на прямую трансляцию со съездов народных депутатов. История таких феноменов не знала. Обошлись без вооруженных восстаний, баррикад и прочей громкой героики – всего-то и стоило включить бесшумную телевизионную камеру. Люди увидели, кто есть кто, сравнили с тем, что им говорили раньше – вполне достаточно, чтобы у всего народа поехала крыша. Назовите это шизофренией, революцией – смысл не изменится...

Горбачев сам взрастил себе Ельцина, начав перестройку с объявления гласности, перевернув пласты сокрытой от глаз истории. Мудрый Дэн Сяопин начал в Китае с экономики, раздав землю крестьянам и оставив в неприкосновенности все коммунистические молитвы. Китайцы ринулись работать. Мы, ужаснувшись открытым пластам истории, принялись ожесточенно своё поле вытаптывать. Содрогнулись от увиденного-услышанного, стали озираться в поисках врага. Для одних он обнаружился в тех, кто всё это сотворил в недавней истории, для других — в тех, кто все эти безобразия перевернул и показал. Ситуация гражданской войны. Слава Богу, не дошло до настоящих баррикад. Видимо, Россия исчерпала свой лимит насилия и кровопролития, история на повторном витке, как и положено, обернулась не трагедией, а фарсом.

В Иркутске тоже бурлили страсти. В Пивоварихе разыскали-таки рвы с тысячами расстрелянных, начали создавать Мемориал памяти жертв политических репрессий. Движение в защиту Байкала, собрав 107 тысяч подписей против строительства сточной трубы от БЦБК в Иркут, добилось отмены этого безумного решения и ринулось в политическую борьбу…

А впереди нас ещё ожидали революционные события 90-го, когда собрался Российский съезд, и 93-го, когда этот съезд был разогнан. Из недоразвитого социализма мы враз переселились в дикий капитализм со всеми его «прелестями».

Двадцатилетие чего надо отмечать в этом году? Смены общественного строя? Несбывшихся надежд? Смутная годовщина. Жизнь стала другой, и нам в ней не очень уютно. Эту реальность будут обживать дети и внуки, они в ней родились и выросли. А мы остались прежними, только чуть постарели. Ведь двадцать лет— это так мало, и так быстротечно…

 

Тяжкий грех и суровая необходимость

Мне не раз пришлось бывать в камерах смертников и, должен признаться, посещения эти были всегда тягостными, надолго выбивали из колеи. Случалось это ещё в советские времена, когда мне, журналисту «молодёжки», приходилось писать о самых нашумевших судебных делах.

Никогда не забыть испепелённых страхом глаз, прожигавших входящих в камеру. Для него, приговорённого, гулкие шаги по коридору уже звучали как выстрелы. Если несколько человек, то может статься, пришли за ним… Встречались полные отморозки, но смерти все боялись одинаково. Позже, когда шок проходил, убийца мог и бравировать, со смаком рассказывать, куда и как втыкал нож, чем душил жертву, но за всей этой бравадой ощущалось ожидание спасительного чуда: если бы расстрел заменили пожизненным заключением. Которого, кстати, в советские времена не было.

Я вспомнил эти неприятные моменты в связи с бурной дискуссией о смертной казни в России. Дескать, пожизненное заключение страшнее для преступников мгновенного лишения жизни. Рассуждать об этом неприятно, но, мне кажется, что в качестве расплаты за содеянное все выберут хоть какую-то жизнь, но не смерть.

Убийство— тяжкий грех. И государство вроде бы не должно уподобляться преступнику, лишая жизни своих граждан. Но, с другой стороны, государство призвано защищать жизнь и здоровье людей от насильников и убийц, делать наказание неотвратимым. Во время войны уже не действуют законы мирной жизни. А что происходит сегодня в России? Война! Война, которую объявили нам разного рода террористы, наркоторговцы, педофилы, бандиты. Говорят, за последние годы «гонорары» киллеров значительно снизились. А что— всех-то делов— нажать спусковой крючок, и риск не пугает: ну, 8-10 лет дадут, а там амнистия, братаны помогут… В суде для таких «профессионалов» всегда находят смягчающие обстоятельства: дескать, работа у них такая, ничего не поделаешь…

На прошлой неделе потрясло сообщение из зала суда. В Иркутске девица убила подружку, а потом ею же закусила, приготовив на ужин. 8 лет— смягчающие обстоятельства… Какие?! Смягчающее людоедство? Что же стоит у нас человеческая жизнь?

Взрыв «Невского экспресса»: десятки погибших, сотня покалеченных. Если и найдут хладнокровных террористов, то светит им пожизненное государственное содержание. Следом «неудачная» попытка взорвать пассажирский состав в Дагестане, обошлось без жертв. А ведь целятся современные «партизаны» не в эшелоны с оружием, не в грузовые составы, им надо убивать мирных людей, детей и стариков, всех подряд. И после «трудов праведных»-- отдыхать пожизненно?

Наркоторговцы ради баснословных барышей готовы уничтожить целое поколение молодых людей, и они преуспели в этом. Наказание им кажется смешным по сравнению с доходами от торговли «белой» смертью.

Русская Православная Церковь разъясняет: особая мера наказания — смертная казнь — признавалась в Ветхом Завете, указаний на необходимость её отмены нет ни в Священном Писании Нового Завета, ни в Предании и историческом наследии Православной Церкви.

Вопрос об отмене или неприменении смертной казни должен решаться обществом свободно, с учетом состояния в нем преступности, правоохранительной и судебной систем, а наипаче соображений охраны жизни благонамеренных членов общества.

Наше общество больно, и без хирургического вмешательства тут не обойтись— как бы это устрашающе не звучало. Наш идеал демократии— Соединённые штаты—не могут позволить себе отказаться от радикального средства в борьбе с преступностью. Казнят выродков, невзирая на крики европейских гуманистов. Китай применяет расстрел за убийство, торговлю наркотиками, коррупцию, хищение государственной собственности. За год несколько тысяч приговоров. И никто им не указ.

В России за возвращение в исключительных случаях смертной казни высказываются 70% населения. Я бы хотел числиться в меньшинстве и быть её противником. Но, увы, не получается.

 

«Хромая лошадь» и кузница без гвоздя

Не хочется о грустном в канун Нового года, но куда денешься? Катастрофы, аварии сыпятся на нас как декабрьский снег. Только отгремели взрывы боеприпасов в Ульяновске, как подорвался «Невский экспресс». Едва успели собрать обломки и пострадавших, как полыхнула «Хромая лошадь» в Перми. Сотни погибших, сотни раненых! Местные происшествия вроде взрыва на заводе в Ангарске, ежедневные пожары, погибшие пешеходы, ушедшие под лёд автомобили, уже не воспринимаются, как нечто трагическое. Привыкли. Зачерствели. И это, наверное, самое страшное в том, что происходит.

После каждой такой катастрофы начальники произносят пафосные речи, обещают наказать виновных, анонсируют тотальные проверки объектов, причём после своих же призывов «не кошмарить бизнес». И всё остается по- прежнему.

И это уже не трагическая случайность, не роковое стечение обстоятельств, а система. Система, построенная архитекторами «вертикали власти», при которой все нижестоящие «вертикалы» обязаны лишь бодро рапортовать о своей верности «линии партии», а за всё остальное с них «взятки гладки»… Взятки, действительно, проходят в большинстве своём гладко, и это едва ли не фундамент порочной конструкции. Президент назвал происходящее раздолбайством, но назвать мало, надо менять конструкцию. Владельцы ночного клуба тоже интересно назвали своё заведение—«Хромая лошадь». Забыли, видно, крылатую фразу капитана Врунгеля: «Как вы яхту назовёте, так она и поплывёт». Стилизовали помещение под конюшню, заделали намертво кирпичом все окна, застелили хворостом потолок, заклеили стены дешёвым пластиком – гуляй народ! Никак не могу взять в толк: почему плясать в конюшне— это стильно и престижно? Такие вкусы, такие нравы? Об этом можно рассуждать долго, но важнее другое.

Почему пожарные инспекторы не увидели и этот хворост на потолке, и отсутствие запасных выходов, а если увидели, то почему немедленно не прикрыли заведение? Да потому, что инспекторы – лишь первые звенья в коррупционной цепочке, которая опутывает города, регионы, всю страну. Компанию, безусловно, проведут, показательные порки устроят, ночные клубы прошерстят вдоль и поперёк. А вскоре всё успокоится и загладится, как круги на воде после брошенного камня. И никто из вышестоящих не вспомнит о том, что в стране миллионы домов, которые могут загореться или рухнуть в любой момент по причине элементарной ветхости, даже при неукоснительном соблюдении правил пожарной и прочей безопасности. Не говорят наши начальники и о том, что проверяющие органы давно стали органичной частью коррупционной вертикали, готовой принимать любые объекты с любыми недоделками, закрывать глаза на любые нарушения, лишь бы не прекращался поток «откатов».

Сарай под названием «Хромая лошадь» сгорел, но такими сараями застроена вся Россия. Впору и саму державу назвать «хромой лошадью». Помните английскую песню в переводе С.Маршака?

 

Не было гвоздя, -

Подкова

Пропала.

 

Не было подковы, -

Лошадь

Захромала.

 

Лошадь захромала, -

Командир

Убит.

 

Конница разбита,

Армия

Бежит.

 

Враг вступает

В город,

Пленных не щадя, -

 

Оттого что в кузнице

Не было

Гвоздя!

 

Нет у нас «гвоздя», нет твёрдой нравственной основы и государственной идеи. Вертикали не в счёт, они слеплены из чиновного пластилина…

 

Минотавр жив!

Уходящий год засчитает нам поражение в борьбе за Байкал. Ситуация вернулась в тот безвыходный лабиринт Минотавра, в котором она пребывает с прошлого века.

Согласно мифу, жена царя Миноса, правителя великой морской державы Крита, царица Пасифая, побуждаемая Посейдоном, который желал покарать ее мужа, влюбилась в быка. От неестественной связи царицы с быком родилось отвратительное чудовище с бычьей головой и человеческим телом по имени Минотавр. Афинская держава платила Миносу кровавую дань, посылая на съедение человекобыку семь знатных юношей и семь прекрасных девушек. Сын афинского царя Эгея, благородный Тесей, вошел в Лабиринт, добрался до того места, где находился Минотавр, и сразился с ним. А затем, наматывая нить на клубок, который вручила ему дочь Миноса и Пасифаи, отыскал выход и бежал. Он увез с собой влюбленную царевну Ариадну и спасенных им юношей и девушек, но забыл спустить траурный парус и поднять белый парус торжества, как было условлено с Эгеем, который, охваченный тревогой, ожидал появления корабля. Увидев издали черный парус и, решив, что афинская молодежь в очередной раз принесена в жертву, а вместе с ней погиб и его любимый сын, царь Эгей бросился в море. Оно получило название Эгейского.

В приложении к Байкалу это не миф, а самая настоящая реальность. Лабиринт по имени БЦБК не выпускает своих заложников, а само чудовище именуется то Минбумпромом, то государством, а то и Дерипаской. Победы были. В восьмидесятых протестами общественности отменили проект сливной трубы от комбината в реку Иркут. Недавно общими усилиями отодвинули нефтепровод на сотни километров от озера. Наконец, в октябре прошлого года целлюлозный монстр остановился. Издох? Ан, нет! Лабиринт вновь подал признаки жизни. Собственники комбината не мытьём, так катаньем пробивают решение о запуске БЦБК, причём требуют разомкнуть замкнутый водооборот, чтобы опять сливать отходы в озеро. Логика убийственная: дескать, для того, чтобы окончательно закрыть производство, надо непременно его запустить. Ходят упорные слухи, что такое решение уже зреет в правительственных кругах. Рано защитникам Байкала поднимать белый парус торжества. Минотавр жив!

Кто он, многоликий и неуловимый враг? В чём тайна его бессмертия? Можно лишь с уверенностью сказать, что состоит он из корысти, цинизма и презрения к людям и природе. Но Минотавр слабеет, прячется, когда мы вместе. Яркий пример тому – противостояние нефтепроводу. Тогда к экологам и общественникам решительно присоединился бывший губернатор Александр Тишанин, позже он так же бескомпромиссно высказался и о целлюлозном комбинате: ему не место на Байкале, БЦБК необходимо эвакуировать. За эту гражданскую позицию простые люди готовы были простить губернатору любые грехи, он уже останется в памяти народной Александром Победителем. Увы, государевы люди, пришедшие ему на смену, свою позицию продемонстрировать не сумели, они лишь транслировали то, что требовалось влиятельным людям из столицы. Что ж, каждому воздастся по делам его!

Да и общественность как-то присмирела последнее время. Только неутомимый Анатолий Сосунов, один из основателей Движения в защиту Байкала, продолжает выманивать Минотавра на свет божий. В еженедельнике «Деловая неделя» он последовательно и бескомпромиссно ведёт ретроспект-акцию «Священный Байкал». С некоторыми его публикациями о губительной роли БЦБК я и предлагаю познакомиться читателям на этой странице.

 

Новогодние рокировки

C детства мы все любим получать новогодние подарки. Если они оказываются неожиданными, то это приятно вдвойне. А вот то, что приготовили нам губернатор и «Единая Россия», сюрпризом назвать можно, но приятного в таком «подарке», мягко говоря, мало…

Итак, на минувшей неделе единороссы собрались на тайную вечерю в Братске. И единогласно выдвинули на пост мэра Иркутска тамошнего главу города Сергея Серебренникова. Вроде— обычное дело, в областной центр уже высаживался братский десант во главе с Юрием Ножиковым, и его нельзя назвать неудачным. И тогда, с Ножиковым, и сейчас, кадровые решения принимались правящей партией. Правда, партии разные и государственный строй поменялся. Но традиции, как видим, нерушимы. Однако, есть и существенные отличия. И главу областного центра Якубовского, и мэра Братска Серебренникова, горожане вроде бы как выбирали. Вроде бы, оказывали доверие, возлагали надежды… А тут—бац!— и рокировочка. И за неё не голосовали.

Более того, похоже, и желания самих передвигаемых фигур никто не спрашивал. Во всяком случае, Владимир Викторович Якубовский после своего перемещения в кресло сенатора, счастливым не выглядел и печалился мне, что Москва для него чужая и никогда родной не будет, все корни здесь, в Иркутске. Но на шахматной доске свои правила, только гроссмейстеры знают, куда и как передвигать фигуры.

Ясно, что партия продумывалась заранее. Подозрительно легко и непринуждённо был сдан на откуп магнату Дерипаске Байкальский целлюлозный комбинат. Вопреки всякой логике, здравому смыслу и общественному мнению. В январе БЦБК планируют запустить и даже разомкнуть замкнутый цикл очистки ради производства востребованной Китаем белёной целлюлозы. Затем губернатор встречается с Дерипаской, и «владелец заводов, газет, пароходов» включается в оргкомитет по подготовке празднования 350-летия Иркутска. С перечислением в областной бюджет дополнительных налогов и прочих взносов. А ради чего вдруг раскошелится олигарх? Торг есть торг, рыночная экономика, понимаешь! А он, судя по всему, потребовал для своей империи место мэра в Иркутске. Серебренников, судя по сообщениям печати, человек проверенный: все тарифы ЖКХ в Братске были ориентированы им в пользу Иркутскэнерго, за что расплатились, естественно, рядовые граждане. ( Можно и не напоминать, что энергетической компанией распоряжаются структуры Дерипаски). Расчёт вполне хозяйский: уж коли вливать деньги в город, то присматривать за ними должен свой человек.

И поле срочно расчищается. Владимира Якубовского— в Москву, в сенаторы. Николая Хиценко, и.о. главы города – в заместители губернатора. Серебренникова, вероятно, -- на место Хиценко, чтобы горожане привыкали. Все рокировки с повышением, в казну капнет денежка, все должны быть довольны.

Комбинация блестящая. С точки зрения управленца и политика. Но мне, как рядовому избирателю, очень не по себе. За нас всё решили, просчитали, предстоящие в марте выборы мэра власть рассматривает, как пустую формальность. Ходят слухи, что стратегической будет линия на низкую явку избирателей— чтобы намеченный кандидат прошёл наверняка. А ещё поговаривают, что кресло мэра лишь ступенька, чтобы подсадить на губернаторское место верного человека. Который ни в чём и никогда не будет перечить настоящему хозяину. В том числе и байкальских «протестантов» прихлопнет…

Поэтому выход у нас, кого не устраивают такие правила игры, один: принять активное участие в предстоящих выборах. Звучит банально, но иного не дано.

Словом, новый год обещает быть горячим. И он потребует от нас чёткой гражданской позиции.

 

Здравствуй, тигр!

Вот мы и переступили черту, за которой хозяйничает тигр, властелин года по восточному календарю. Что он нам принесёт? Несомненно, для каждого человека год будет окрашен по- разному, со своими радостями, надеждами и утратами. И, конечно, он будет полосатым, как тигр, с чередованием светлых и тёмных полос. Такова жизнь.

Вспомним, как начинался 2009-й. Ожидания были тревожными: вселенский кризис. Пугали, как только могли. Я, помнится, пытался успокоить читателей. В самом деле, чего бояться нам, пенсионерам? Дальше пенсии не сошлют. Безработица—не про нас. Снижение цен на недвижимость? Так это головная боль лишь для спекулянтов. Снижение цен на нефть? А чем плохо, если бензин подешевеет, и государство начнёт сползать с нефтяной иглы? Словом, мой оптимизм в чём-то оправдался. Не так страшен чёрт, как его малевали. Пережили, и слава Богу!

Даже и приобретения какие-то случались. В Иркутске открыли новый мост, город немножко разгрузился. Ветераны войны стали понемногу получать обещанные квартиры. Пенсию прибавили. Всё это с оговорками, но лучше хоть что-то, чем ничего…

Огорчения тоже случались. Вспомнить только, как много известных людей от нас ушло. Олег Янковский, Пётр Вельяминов, Людмила Зыкина, Василий Аксенов, Сергей Михалков, Вячеслав Тихонов – всех не перечислишь. Но такова жизнь.

И, конечно, не обошлось без катастроф. Саяно-Шушенская ГЭС, «Невский экспресс», «Хромая лошадь» в Перми—везде проступал пресловутый «человеческий фактор». Другими словами: извечное наше разгильдяйство, патологическая корысть, вопиющая безответственность. Учат ли чему-нибудь такие трагедии? Вроде бы, да. Власти начинают шерстить объекты энергетики, тотально проверяют развлекательные учреждения, усиливают меры безопасности и охраны, даже затевают реформу МВД. Но почему-то всегда—после, а не до. Прямо по пословице: пока гром не грянет, мужик не перекрестится. А надо бы до «грома»!

Что оставалось неизменным и несокрушимым, так это закрытость власти. Идёт совершенно непонятная возня с Байкальским ЦБК— где истина, а где отвлекающие маневры до сих пор определить невозможно. Как в случае с гибелью губернатора Есиповского, когда охота на вертолёте упорно выдавалась за инспекторский облёт туристической зоны. За враньё у нас не судят. А за правду можно пострадать в два счёта. Эти истины чиновники взяли на вооружение ещё в стародавние времена, и отказываться от них не собираются…

Ну, да Бог с ними! А вот наши читатели не собираются отказываться от любимой газеты, и это радует. Нас тоже пугали кризисом, падением тиража, чуть ли не прекращением издания газеты, а получилось ровно наоборот. Тираж растёт, письма идут потоком, появляются новые авторы. Для нас это лучший новогодний подарок. Поэтому и в наступившем году расслабляться не будем. Надеюсь, газету минуют старческие немощи, и она будет по-прежнему интересна, злободневна и любима.

С Новым Годом, дорогие наши читатели! С наступающим Рождеством Христовым! Здоровья нам всем, благополучия и удач!

• Расскажите об этом своим друзьям!

• «Помогите!». Рассказ Андрея Хромовских
  
  Пассажирка стрекочет неумолчно, словно кузнечик на лугу:
• «Он, наверное, и сам кот»: Юрий Куклачев
  
  Юрий Дмитриевич Куклачёв – советский и российский артист цирка, клоун, дрессировщик кошек. Создатель и бессменный художественный руководитель Театра кошек в Москве с 1990 года. Народный артист РСФСР (1986), лауреат премии Ленинского комсомола (1980).
• Эпоха Жилкиной
  
  Елена Викторовна Жилкина родилась в селе Лиственичное (пос. Листвянка) в 1902 г. Окончила Иркутский государственный университет, работала учителем в с. Хилок Читинской области, затем в Иркутске.
• «Открывала, окрыляла, поддерживала»: памяти Натальи Крымовой
  
  Продолжаем публикации к Международному дню театра, который отмечался 27 марта с 1961 года.
• Казалось бы, мелочь – всего один день
  
  Раз в четырехлетие в феврале прибавляется 29-е число, а с високосным годом связано множество примет – как правило, запретных, предостерегающих: нельзя, не рекомендуется, лучше перенести на другой год.
• Так что же мы строим? Будущее невозможно без осмысления настоящего
  
  В ушедшем году все мы отметили юбилейную дату: 30-ю годовщину образования государства Российская Федерация. Было создано государство с новым общественно-политическим строем, название которому «капитализм». Что это за строй?
• Первый фантаст России Александр Беляев
  
  16 марта исполнилось 140 лет со дня рождения русского писателя-фантаста Александра Беляева (1884–1942).
• «Необычный актёрский дар…»: вспомним Виктора Павлова
  
  Выдающийся актер России, сыгравший и в театре, и в кино много замечательных и запоминающихся образов Виктор Павлов. Его нет с нами уже 18 лет. Зрителю он запомнился ролью студента, пришедшего сдавать экзамен со скрытой рацией в фильме «Операция „Ы“ и другие приключения Шурика».
• Последняя звезда серебряного века Александр Вертинский
  
  Александр Вертинский родился 21 марта 1889 года в Киеве. Он был вторым ребенком Николая Вертинского и Евгении Скалацкой. Его отец работал частным поверенным и журналистом. В семье был еще один ребенок – сестра Надежда, которая была старше брата на пять лет. Дети рано лишились родителей. Когда младшему Александру было три года, умерла мать, а спустя два года погиб от скоротечной чахотки отец. Брата и сестру взяли на воспитание сестры матери в разные семьи.
• Николай Бердяев: предвидевший судьбы мира
  
  Выдающийся философ своего времени Николай Александрович Бердяев мечтал о духовном преображении «падшего» мира. Он тонко чувствовал «пульс времени», многое видел и предвидел. «Революционер духа», творец, одержимый идеей улучшить мир, оратор, способный зажечь любую аудиторию, был ярким порождением творческой атмосферы «серебряного века».
• Единственная…
  
  О ней написано тысячи статей, стихов, поэм. Для каждого она своя, неповторимая – любимая женщина, жена, мать… Именно о такой мечтает каждый мужчина. И дело не во внешней красоте.
• Живописец русских сказок Виктор Васнецов
  
  Виктор Васнецов – прославленный русский художник, архитектор. Основоположник «неорусского стиля», в основе которого лежат романтические тенденции, исторический жанр, фольклор и символизм.
• Изба на отшибе. Култукские истории (часть 3)
  
  Продолжаем публикацию книги Василия Козлова «Изба на отшибе. Култукские истории».
• Где начинаются реки (фрагменты книги «Сказание о медведе»)
  
  Василию Владимировичу в феврале исполнилось 95 лет. Уже первые рассказы и повести этого влюблённого в природу человека, опубликованные в 70-­е годы, были высоко оценены и читателями, и литературной критикой.
• Ночь слагает сонеты...
  
  Постоянные читатели газеты знакомы с творчеством Ирины Лебедевой и, наверное, многие запомнили это имя. Ей не чужда тонкая ирония, но, в основном, можно отметить гармоничное сочетание любовной и философской лирики, порой по принципу «два в одном».
• Композитор из детства Евгений Крылатов
  
  Трудно найти человека, рожденного в СССР, кто не знал бы композитора Евгения Крылатова. Его песни звучали на радио и с экранов телевизоров, их распевали на школьных концертах и творческих вечерах.
• Изба на отшибе. Култукские истории (часть 2)
  
  Было странно, что он не повысил голос, не выматерился, спокойно докурил сигарету, щелчком отправил её в сторону костра и полез в зимовьё.
• Из полыньи да в пламя…
  
  120 лет назад в Иркутске обвенчались Александр Колчак и Софья Омирова.
• Лесной волшебник Виталий Бианки
  
  На произведениях Виталия Валентиновича выросло не одно поколение людей, способных чувствовать красоту мира природы, наблюдать за жизнью животных и получать от этого удовольствие.
• Записки андрагога. Из дневника «Союза неугомонных»
  
  С 2009 года в Иркутске действует добровольческий образовательный проект «Высшая народная школа (ВНШ) для людей пенсионного возраста», девиз которой «Не доживать, а жить!» В этом году школке исполняется 15 лет…